"Вячеслав Шишков. Тайга (Повесть)" - читать интересную книгу автора

одурманены головы, все орут песни, всем весело. Будущее, как бы оно плохо
ни было, уходит куда-то далеко, в тайгу; мысли становятся короткими:
граница им - блестящий стаканчик с огненной жижицей, пьяные бороды,
горластые бабьи рты. Все застилает серый радостный туман, и сквозь него
смеется тайга, смеется поле, смеются белки: "Бери живьем, эй, бери,
богатей, мужик!" И мужик брал: тянулся к штофу, бросался вприсядку, махал
свирепо кулаками, вопил в овечьем стойле, торкнувшись головой в навоз:
"Й-эх, да как уж шла-прошла наша гуля-а-а-нка!.."
Проходили эти три хмельные дня - и все снова начиналось по-старому,
вновь наступала серая, унылая жизнь.


Кривая баба Овдоха еще третьего дня уехала за попом в Назимово.
Вместо колесной дороги туда проложена тайгой верховая тропа с крутыми
подъемами и спусками, с большими топкими "калтусами", перегороженная
зачастую в три обхвата валежником. Овдоха сама поехала на пегашке, а под
попа взяла стоялого Федотова жеребца, - поп грузный, не всякая лошадь
увезет.
Уж закатилось солнце, попа все нет. Народ в бани повалил. Бани -
маленькие, с крохотным глазком избушечки, все, как одна, прокоптелые,
словно нарочно вычерненные сажей - стояли над самым обрывом к речке. Две
девахи, Настя с Варькой, выскочив окачиваться на улицу, первые увидали
подъезжавшего попа и, стыдливо прикрываясь шайками, закричали проходившему
с веником под мышкой человеку:
- Дяденька Митрий, батя едет, поп...
- Где?
- А вишь, - показала Настя шайкой и, вдруг спохватившись, она
суетливо прикрылась. - Что ты на меня-то пялишься!..
- У-ух!.. Па-атретики! - осклабясь, ударил себя по ляжкам Митрий и
уронил веник, а девушки с хохотом юркнули в баню.
Поп проехал к толстобрюхому Федоту, главному по деревне богатею.
Криво что-то поп в седле сидит.
- Ты, батя, не пей до праздника-то, обожди мало-мало... - говорили
ему, здороваясь и глотая слюни, красные после бани мужики.
Много их набралось к Федоту, накурили, наплевали, а батя сидел уж
выпивши, ел со сметаной соленые грибы и, рюмка за рюмкой, пил водку.
- А позовите-ка сюда Прова Михайловича, чегой-то с дочкой его
стряслось?
- Чего такое, батя?
Но староста Пров уж услыхал про Анну от Овдохи.
Праздник завтра, гулянка, а у Прова в глазах черно.
- Езжай скорее, Пров, за дочкой... - охает жена. - Батюшка ты мой,
царь небесный...
Пров долго сопел носом, потом, выйдя расхлябанной чужой походкой в
сенцы, захлопнул за собой дверь и громко там засморкался. А поздним
вечером, надев овчинный пиджак, ехал по тайге на бурой кривой своей
лошаденке.


У всех печи топятся, бабы снуют взад да вперед, взад да вперед, тесто