"Сергей Шкенев. Параллельные прямые " - читать интересную книгу автора

- Не поведу я это корыто никуда, и не надейтесь. - Доносилось из-за
запертой двери.
- А кто же тогда?
- Вот Шмидт пусть и рулит. - Воронин замолчал на минутку, после которой
послышался шумный выдох и довольное кряканье. - Он мне эту калошу сосватал,
вот пусть и разгребается сам.
- Какая же калоша? - Не выдержал Шмидт. - Завтра только два месяца как
на воду спустили.
- Сам дурак, - за переборкой что-то звякнуло. - Надо было не на воду, а
под воду спускать. Как в унитазе. Мы же чуть не утонули, пока из Ленинграда
в Копенгаген шли. Ни хрена твой ботик волну не держит. Так это еще в
Балтике. А выйди на нем куда посерьезнее, так пойдет на дно за милую душу.
Вместе с патефоном и портретом Веры Холодной.
- Да что Вы такое говорите, Владимир Иванович? - похоже, возмущение
Шмидта было искренним. - Мы заходили на верфи, и инженеры " Бурмейстера и
Вэйна" заверили в полной готовности корабля к дальним походам.
- Кого ты тут лечишь, Юльич? Ты бы так могилевского ребе в детстве
обманывал. Вот попробуй объяснить теперь товарищам чекистам, почему это тебе
вместо нормального корабля одноразовое изделие подсунули. Два месяца
пароходу, а уже машины ремонтировали.
- Какого еще ребе? - Повысил голос начальник СевМорПути. - Я, между
прочим, наполовину немец.
- На которую половину? - Засмеялся Воронин. - Если ты могилевский
немец, то я - поморский эфиоп.
Я подошел ближе и постучал в переборку.
- Владимир Иванович, я комбриг Архангельский. Может, пустите меня к
себе? Посидим, поговорим. Объясните, наконец, что в "Челюскине" не так.
- Нет, - откликнулся капитан, - не пущу. Я вам сейчас открою, так
навалитесь всей гурьбой и в психушку сдадите, пока от берега не отошли.
- Владимир Иванович, даю честное слово красного командира, что войду
только я один.
- Ладно, но только один. В старые то времена офицерА слово то
держали. - За переборкой громко звякнули задрайки и дверь чуть приоткрылась,
оставив проем, в который я протиснулся только боком.
Хорошо устроился капитан. На бочке с селедкой была постелена газета и
разложена неплохая закуска. Богато снабжает страна победившего пролетариата
своих первопроходцев. А над всем этим богатством и разнообразием мешков,
коробок и ящиков витал вкусный, луково-шоколадный аромат.
За спиной послышалось вежливое покашливание, и я отвлекся от осмотра
продуктовых запасов "Челюскина". Передо мной стоял среднего роста крепкий
моряк в черной форме и фуражке с крабом. На загорелом, худощавом лице
воинственно торчали шикарные усы. Правда, впечатление воинственности
скрадывалось застрявшими в этих усах хлебными крошками. Воронин протянул мне
правую руку, а левой показал в сторону "стола":
- Перекусить по рюмочке не желаете?
- Здравствуйте, Владимир Иванович. Я и есть Архангельский. Можно просто
Гавриилом Родионовичем называть.
Поздоровавшись, я сел на какой-то мешок с крупой и улыбнулся Воронину.
- Так вот вы какой, капитан, обветренный как скалы.
- Да вы поэт, товарищ Архангельский. - Ответно улыбнулся капитан. - В