"И.С.Шкловский. Эшелон (оригинал текста, никакая редактура не проводились)" - читать интересную книгу автора

атмосферные вспышки гамма-излучения, якобы совпадающие с попаданием в
атмосферу отдельных метеоров, и наблюдали (совершенно секретно!) во
исполнение правительственного Постановления сотрудники Физтеха! Что и
говорить, работа была поставлена с огромным размахом. Пришлось заводить свою
радарную службу наблюдения метеоров, организовывать полеты специально
оснащенных самолетов-лабораторий и многое, многое другое. Одновременно по
этой тематике работало до сотни человек. Корни моего возмущения можно
понять, если я скажу, что на всю метеорную астрономию в нашей стране
тратилось в несколько сот раз меньше материальных средств, чем на эту более
чем странную затею! И потом - какой тон позволил себе этот чиновник,
дремучий невежда, по отношению к астрономам! Хорош гусь и этот Амбарцумян -
уж он=то знает, что на Физтехе занимаются бредом, а молчит! Не хочет,
видать, портить отношения с важными персонами и молчит! Господи, куда же я
попал?
Собрание длилось недолго - не больше 30 минут. Деятельность Физтеха
одобрили, деньги выделили, докладчика весьма хвалили. Мне подымать шум на
таком фоне было просто немыслимо. Когда стали расходиться, я спросил
знакомого работника президиума молодого Володю Минина: "А кто он, собственно
говоря, такой, этот Борис Павлович?" "Как кто? Это директор Физтеха академик
Константинов!" Эта фамилия была для меня, что звук пустой - я такого физика
просто не знал. Тут я дал волю своим долго сдерживаемым чувствам и в самой
популярной форме, усвоенной мною в юности, когда я работал десятником на
строительстве БАМа, объяснил Минину, что я думаю об этой "особо важной"
теме, о товарище Константинове, об идиотах, которые участвовали в этом
балагане и кое-что еще. Объяснения давались довольно громко в "предбаннике"
кабинета президента и, несомненно, были услышаны не одним Володей. А через
несколько дней мне позвонил президент.
Получив приказ Келдыша, я понял, что влип в малоприятную историю. Ехать
в Ленинград, в чужой, враждебный институт, естественно, не хотелось. Тем
более, что метеорами и кометами никогда в жизни я не занимался. "А там, у
Константинова, - думал я, - в лучшем в стране физическом институте
как-нибудь уж есть люди, в метеорном деле разбирающиеся получше, чем я -
полный дилетант. Но ведь истина - то, что называется "истина в последней
инстанции" - на моей стороне! Ведь то, что там делается, - полный горячечный
бред! И неужто я не выведу их на чистую воду? Грош мне цена тогда. Значит -
в бой!" Оставшиеся несколько часов до отъезда в Ленинград я потратил на
штудирование популярной брошюры о метеорах, написанной канадским
специалистом этого дела Милманом. Вся брошюра - 35 страниц, как раз то, что
надо для понимания сути дела.
Было еще темно, когда на Московском вокзале меня встретили два
незнакомых сотрудника Физтеха, усадили в машину и повезли на Лесной. В своем
кабинете, увешанном теми же самыми графиками, что висели за несколько дней
до этого в президиуме Академии, меня уже ожидал Борис Павлович. На стульях
вдоль стен сидела дюжина незнакомых мне людей - его ближайших сотрудников,
искателей антиматерии в земной атмосфере. Встретили меня с холодной
вежливостью.
С места в карьер я перешел в решительное наступление, взял инициативу в
свои руки и больше ее не выпускал. Даже теперь, спустя более чем 20 лет, я с
удивлением вспоминаю об этой баталии. Сражался так, как крейсер "Варяг" у
Чемульпо, и должен сказать, со значительно большим успехом. Во всяком