"И.С.Шкловский. Эшелон (оригинал текста, никакая редактура не проводились)" - читать интересную книгу автора

незабываемой Бюраканской конференции по внеземным цивилизациям осенью 1971
года. Нам было о чем вспомнить...
А вот налево от меня на нарах лежал двадцатилетний паренек совершенно
другого склада, почти не принимавший участия в наших бурсацких забавах. Он
был довольно высоко роста и худ, с глубоко запавшими глазами, изрядно
обросший и опустившийся (если говорить об одежде). Его почти не было слышно.
Он старательно выполнял черновую, грязную работу, которой так много в
эшелонной жизни. По всему было видно, что мальчика вихрь войны вырвал из
интеллигентной семьи, не успев опалить его. Впрочем, таких в нашем эшелоне,
среди его "болота", было немало. Но вот однажды этот мальчишка обратился ко
мне с просьбой, показавшейся совершенно дикой. "Нет ли у Вас чего-нибудь
почитать по физике?" - спросил он почтительно "старшего товарища", т.е.
меня. Надо сказать, что большинство ребят обращались ко мне на "ты", и от
обращения соседа я поморщился. Первое желание было на БАМовском языке
послать куда подальше этого маменькиного сынка с его нелепой просьбой.
"Нашел время, дурачок", - подумал я, но в последний момент меня осенила
недобрая мысль. Я вспомнил, что на самом дне моего тощего рюкзака, взятого
при довольно поспешной эвакуации из Москвы 26 октября 1941 года, лежала
монография Гайтлера "Квантовая теория излучения".
Я до сих пор не понимаю, почему я взял эту книгу с собой, отправляясь в
столь далекое путешествие, финиш которого было предвидеть невозможно.
По-видимому, этот странный поступок был связан с моей, как мне тогда
казалось, не совсем подходящей деятельностью после окончания физического
факультета МГУ. Еще со времен БАМа, до университета, я решил стать
физиком-теоретиком, а судьба бросила меня в астрономию. Я мечтал (о, глупец)
удрать оттуда в физику, для чего почитывал соответствующую литературу.
Хорошо помню, что только что вышедшую в русском переводе монографию Гайтлера
я купил в апреле 1940 года в книжном киоске на Моховой, у входа в старое
здание МГУ. Книга соблазняла возможностью сразу же погрузиться в глубины
высокой теории и тем самым быть "на уровне". Увы, я очень быстро обломал
себе зубы: дальше предисловия и самого начала первого параграфа (трактующего
о процессах первого порядка) я не пошел. Помню, как я был угнетен этим
обстоятельством: значит, конец, значит, не быть мне физиком-теоретиком! Где
мне тогда было знать, что эта книга просто очень трудная и, к тому же,
"по-немецки" тяжело написана. И все же - почему я запихнул ее в свой рюкзак?
"Веселую шутку я отчебучил, выдав мальчишке Гайтлера", - думал я. И
почти сразу же забыл об этом эпизоде. Ибо каждый день изобиловал яркими,
иногда драматическими событиями. Над нашим вагоном победно подымалась
елочка, которую мы предусмотрительно срубили еще в Муроме - лесов в Средней
Азии не предвиделось... Как часто она нас выручала, особенно на забитых
эшелонами узловых станциях, когда с баком каши или ведром кипятка, ныряя под
вагонами, через многие пути мы пробирались к родной теплушке. Прибитая к
крыше нашего вагона, елочка была превосходным ориентиром. Недаром ее, в
конце концов, у нас украли. Мы долго переживали эту потерю. Вот это было
событие! И я совсем забыл про странного юношу, которого я изредка
бессознательно фиксировал боковым зрением - при слабом, дрожащем свете
коптилки, на фоне диких песен и веселых баек паренек тихо лежал на нарах и
что-то читал. И только подъезжая к Ашхабаду, я понял, что он читал моего
Гайтлера. "Спасибо", - сказал он, возвращая мне эту книгу в черном, сильно
помятом переплете. "Ты что, прочитал ее?" - неуверенно спросил я. "Да, а