"Иван Шмелев. Росстани" - читать интересную книгу автора

молодежь, хоть и тесно было, начала танцы. А на задворках кричала
перепившаяся родня. Да и в саду было хорошо. Хорошо выпили и тесть-булочник,
и Коровин, и батюшка из Горбачева: подпоили его Сережа с доктором. Хоть и не
молодой уже был батюшка, а совсем разошелся, говорил барышням любезные слова
и пел тенорком хорошую песню, которую теперь забыли: "Пче-олка злата-ая,
что-о ты жужжишь?" Сын останавливал, шептал на ухо, а батюшка ругал его
лошадиной головой и кричал, что вышел из орбит. Весело было всем, так
весело, что даже Данила Степаныч выпил со сватом-булочником две рюмки
наливки. А булочник, тоже немолодой, все храбрился, не слушался Ольги
Ивановны и повторял:
- Вот оно, деревенское-то удовольствие! Ну тебя к Богу!
Санечка и Миша следили за фонариками - не горят ли, старались услужить
становому - он им очень понравился - и просили у Ольги Ивановны позволения
взять пирожка или персик. Проходившие мимо них гости гладили их по головке и
спрашивали, в каком они классе. Это не нравилось. Убегали на лужайку, где у
погреба дожидался автомобиль, и просили разок погудеть.
Попов неотлучно был возле машины. Обедал он отдельно, на травке, за
маленьким столиком, накрытым голубой, с желтенькими разводами, салфеткой, ел
хозяйское и пил только пиво. Пообедав, ходил с папироской и имел вид, что в
любую минуту готов ехать. Гонял налезавших ребят:
- Пшли! лопнет!
Поглядывал к задворкам и видел Софью в розовой баске, чернобровенькую,
непокойную. Смотрел, как она бегает с тарелками, показывает молодое тело,
широкие бока в черной юбке, подаренной ей барышнями, подтянутые баской
груди. Встречался взглядом и говорил, а Софья отворачивалась. Подманивал
Ванюшку и позволял нажать шар гудка.
Еще в прежние приезды заговаривал с ней. Узнал и пожалел, что муж ее,
слесарь, пропал в Москве вот уже шестой год. Рассказал о себе, что дело его
механическое, а он сам механик: это гораздо выше слесаря. И теперь, выпив
полдюжины пива, все пытался заговорить и смотрел жадно на загорелую шею и
крепкую розовую спину Софьюшки.
Попросил тряпку протереть карбуратор - так и назвал, - а когда она
принесла, чуть задержал ее руку и сказал намекающе:
- Прокатил бы я вас с высшей скоростью по шоссе! А потом, когда она
давала ему керосину в масленку, сказал игриво:
- Скучаете небось без мужчины? Она сказала сердито:
- Не видала добра!
А горничная Маша подошла и назвала бесстыжим.
Не знал Попов, что еще в первый приезд приглядел Софьюшку Сережа и
скоро сошелся. Когда уезжал на мотоциклетке по воскресеньям, бежала она,
крадучись, задами деревни к большому омуту, босая, перебегала лавы и
пропадала в ельнике, где ее поджидал Сережа. Там она хоронилась и любилась с
ним короткий час, на скользких иглах, в жаркой духоте, оставшейся ото дня.
Сытый и молодой, довольный ее горячей, долго томившейся страстью, наскоро
целовал он ее в горячие щеки, иногда давал денег и уезжал, а она долго еще
стояла на темной дорожке, следила за огоньком фонаря, прислушивалась, как
все глуше и глуше потрескивает убегающая машинка, вздыхала от духоты и
тоски, перебегала неслышно лавы над омутом и опять бежала в росе к тихой
деревне.
Радостен был весь этот день Данила Степаныч, радостен и растроган.