"Иван Шмелев. Росстани" - читать интересную книгу автораУтром еще, когда при нем развязывал Николай Данилыч подарок на именины -
обитое мягкой кожей, все на пружинах и волосе, глубокое, прямо воздушное, кресло, Данила Степаныч заморгал и сквозь наплывающую сетку смотрел на сына, на кресло, на сад, залитый солнцем, на свои подсолнухи, начинавшие высовывать желтые язычки из усатых головок. - Вот сядьте, попробуйте, как вам... Ну, как? - спрашивал Николай Данилыч. - Как в пух прямо... Вот спасибо тебе... сынок мой... Сидел и плакал от радости, что любят его, что... Так был полон тихой радостью, что и не высказал бы, отчего плачет. И весь день и вечер радовался всему. К ночи стала отъезжать окружная родня - не оставляли гостить. Бабы увозили несговорчивых. Уезжали довольные, благодарили. Все лезли в садик, приставали целоваться, тянулись пушистыми бородами и мокрыми усами, выговаривали: - Спасибо на угощенье, батюшка-братец... Миколай Данилыч... Дай Бог веку Даниле Степанычу, папашеньке... только и пожить нам... Накормили-напоили... не погнушались... Запоздно стали разъезжаться гости, к третьим петухам. Горбачевского батюшку чуть не силой увез семинарист, на руках поднял на тарантас, а все смотрели, как батюшка упирался ногами и наступал на рясу. Ранней зарей, еще только начали золотиться верха Медвежьего врага, уехал Николай Данилыч с женой и дочерьми на автомобиле - надо было ему быть утром в кредитном, по залогу дома. Остальные поехали на ямских тройках к утреннему поезду, к семи часам. Осталась у двора одна телега, и в ней спал рыжий шаловский староста, по заре, как хорошо играли две гармоньи в лесу за речкой. XI Поднявшийся день был такой жаркий, что стало драть краску на новом доме и каплями выступала смола. Арина понавешала в комнатах мокрых простынь, чтобы было легче дышать: так советовал доктор. Данила Степаныч ночью спал плохо, только к утру уснул, и уснул так крепко, что проспал обедню. А еще с вечера думал поехать в монастырь, вынуть просфору во здравие Ольги Ивановны. Уже к двенадцати было, когда сошел в садик под белым зонтом, который держал над ним, вытягиваясь, Миша. Спросил про Санечку и узнал, что она катается от зубов - всю ночь не спала. Увидал, что с жары что-то померкли подсолнухи, и приказал Степану полить. Велел вынести новое кресло и поставить в тень, под рябину. Вся завешана была пучками старая рябина, обвисала. Вспархивали в ней хоронившиеся от зноя воробьи и молодые скворцы - первые выводки, пущенные в стаи воробьят под присмотр старых. Сидел Данила Степаныч в мягком кресле, как в теплой ванне, смотрел блаженно на серебряный шар на клумбе и видел там маленькую рябину в пучках и маленького старичка с белой бородкой. Видел за шаром - зеленое все, тихое. Подремывалось... Изредка мычал где-то тут теленок. Миша постоял, посмотрел, дремлет Данила Степаныч, пошел клеить змей. Стоял перед Данилой Степанычем работник и спрашивал: - Данила Степаныч, в монастырь-то поедете? - Поеду... - сказал Данила Степаныч. |
|
|