"Иван Шмелев. Волчий перекат" - читать интересную книгу автора

За завтраком она сказала задумчиво на какие-то свои мысли:
- Ну да... Но вот... в деревне у нас, в усадьбе, я пела... К нам
столько народу приходило, заборы ломали. Приходили после работы, из другой
деревни...
Занятый паровой семгой, баритон посмотрел вопросительно.
- Девушки приносили мне васильки. А парни... которые бьют окна в
кабаках и дерутся ножами, принесли раз венок из хвои и... соловья! Соловья я
выпустила, а венок храню...
- Что же вы хотите этим сказать?
- Ничего я не хочу сказать! - сказала она капризно. - Вот налейте вина.
После завтрака они гуляли по палубе, кутаясь в пледы. В первом классе
опять не было пассажиров. В зальце второго посиживали за графинчиком два
картузника, чокались и тыкали пальцами. Десятки голов совались через борта
внизу, когда пароход принимал с лодки таких же. А на берегу и жилья не было.
- Откуда они появляются? - спрашивала певица, вглядываясь в глинистые
лесистые берега.
А они нет-нет да и появлялись - то бородатые, то румяные и безусые, то
сумрачные - бабьи, то веселые - девичьи лица. Выходили из каких-то лесных
своих деревень. Куда-то, зачем-то ехали. Иногда съезжали на такие же
пустынные берега.
Кто-то радостно крикнул:
- Эна, журавли-и!
Певица долго глядела в серое небо. Ползли тяжелые облака - вот-вот
начнет сеять дождем, - а под ними две веревочки уголком, темнеющие узелками.
Да, журавли... Три серых креста стояли на берегу.
- Что это значит... кресты? - спросила певица у капитана, с грубым
бурым лицом, к которому совсем не шла маленькая фуражка.
- Кресты... - повторил он раздумчиво. - У нас тут много крестов.
Погибшие которые... по разным случаям...
И, разглядев, какое у ней красивое, нежное лицо и какие славные
мечтательные глаза, мягко добавил:
- Скучные наши места, сударыня!
Он был из лоцманов и из всех вежливостей знал разве только одно это
слово - сударыня. И, ответив на два - на три вопроса, поднял фуражку и четко
кинул на благодарность:
- Мое почтенье.
Чернели вороны на песках. В пролесках кружили грачи. На буром жнивье
увидали точно лоскутное одеяло - бабью толпу, провожающую бедную позолоту
хоругвей: какой-то праздник. Из песчано-глинистых берегов глядели древние
валуны, точно орехи в шафранном тесте. Хохлилось и супилось все в мелком
дожде. Гасла даль.
В салоне певица подняла крышку пианино, взяла несколько грустных
аккордов, посмотрела в окно и захлопнула.
- Какая тоска!
Кричал пароход, из мути наплывал встречный, тащил мокрую баржу с
дровами, с выглядывающей из-под грязной рогожи головой.
- Второй день мы едем, - говорила певица, смотря на замутившиеся в
дожде берега, - кажется, целое государство проехали... и только представить
всю нашу Россию!...
- Дистанция огромного размера!