"Олег Шмелев. Три черепахи " - читать интересную книгу автора

была полная карусель. Слишком много новостей для одного раза.
Теперь-то я понимаю, как сломалась тогда жизнь Эсбэ. Когда у него мама
умерла, то была только трещина, а сейчас все полетело к черту. Ни отца, ни
матери, сестренке два с половиной года. Кто кормить будет? Хорошо, хоть
Матрена есть, но что она может?
На мне это тоже отразилось. Вероятно, я бессознательно начал
догадываться, что все познается в сравнении. Когда бывало что-нибудь не
так, не по мне, а хотелось сладенького, кто-то мне в ухо шептал: у тебя
мама-папа есть, а у Эсбэ нету. Или так: у тебя ноги в валенках мерзнут, а
Оля, сестренка Эсбэ, на улицу в мороз вообще не ходит - валенки купить не
на что.
Но все это было как тучи на небе - придут, уйдут. Жизнь продолжалась.
Как говорится, с учетом происшедшего.
Брысь оставался нашим героем. Мы были правы, когда там, в Горьком, не
поверили в его способность бросить товарищей. Все объяснялось проще. Брысь
отправился в аптеку за бинтом и йодом для Эсбэ, но ради экономии денег
хотел получить их бесплатно. Как на грех, в аптеке оказался вместе с ним
милиционер, в обычной гражданской одежде - тоже, наверное, пришел за
медикаментами. Он заметил, что Брысь сильно озабочен насчет застекленного
прилавка, забрал его, отвел в отделение, ну а дальше все ясно.
Дядя Брыся поставил ультиматум: или берись за ум, или возвращайся к
родителям. Брысь с сентября пошел в школу, в восьмой класс. Мы с Эсбэ
учились в седьмом.
Эсбэ по-прежнему делал клюшки на продажу. Брысь иногда добывал то
крупу, то сахар, а однажды принес четыре кило сливочного масла. Все это он
отдавал Эсбэ. Но разве втроем так проживешь? Еще же и одеваться-обуваться
надо. Плохо, конечно, но приходилось ему брать краденое.
После матери у Эсбэ остались кое-какие украшения - сережки, кольца.
Матрена в Москву ехать боялась, да и неграмотная она, даже деньги считала
кое-как. Ну моя мама съездила, сдала в торгсин.
Уголь мы подбирали на станции, а с пилорамы носили горбыль и щепу.
Иногда я звал Эсбэ к нам пообедать или поужинать, но он сначала
соглашался, а потом сказал: "Я наемся, а Оля с Матреной?" И не стал ходить.
Понемногу все как будто налаживалось, Эсбэ начал веселее глядеть, но
один раз произошла неприятность.
Там у нас на Красной, в доме номер четыре, жили недавно поселившиеся
две семьи, которые дружили только между собой, а с другими знаться не
желали. На две семьи - пятеро братцев, мордастые такие ребята, пухлые. Они
с нами тоже не водились.
И вот раз в выходной день идем мы мимо этого дома, и самый старший из
братцев, повыше нас ростом, кричит Эсбэ от своего крыльца:
- Эй ты, арестантов сын! Щепок-тряпок не надо?
Эсбэ кинулся на него, а они все пятеро там были. Я на подмогу.
Завязалась драка, и нам пришлось плохо. Но тут появился Брысь.
Он их даже не бил, просто расшвырял. И говорит, когда Эсбэ объяснил
ему, в чем дело:
- Вы, толстомордые! В следующий раз ноги оторву и галоши есть
заставлю.
Больше они Эсбэ не трогали, но он после этого как-то сник.
А в сороковом году произошло новое несчастье. Брысь попался на месте