"Семен Борисович Шмерлинг. Секс сорок четвёртого года (Военные рассказы) " - читать интересную книгу автора

приглашая следовать в отведенный им угол вагона. Подхватив шинель, Леонид
пошел за ней.
- Ну, - прикрикнула Агриппина, - укладывайтесь все. Шнель, шнель... И
глаза на молодых не таращить. Ксения заботливо расстелила плащ-палатку,
оглаживая ее как домашнюю простыню. Стоящий рядом Леонид испытывал сложные
чувства: волнующую гордость, ведь девушка сама выбрала его, неловкость от
колючих взглядов ее подруг и поднимающееся в душе ожидание неизведанного. Но
понял, что его затянувшееся молчание нелепо, попытался пошутить:
- Ксюша, - впервые назвал ее, как хотел. - Да ведь нам с тобой одной
шинели хватит, она ведь и перина, и одеяло, и подушка, одна за все...
- Ладно уж, - ответно улыбнулась она, - простынка моя, одеяло твое, - и
улеглась на плащ-палатку, оставляя для него место. И вот они оказались
рядом, лицом к лицу, их дыхания смешались. И в первые минуты все это
показалось Леониду простым, словно домашним. Но прошли минуты, и возникло
волнение, беспокойство. А вскоре будто ток пробежал по его телу и пресеклось
дыхание. Он еле сдерживался от острого желания обнять, прижать к себе
девушку. Но вдруг она сама придвинулась к нему и погладила его шершавой и
нежной ладонью по щекам, по плечам, по груди, лаская и успокаивая. И он
глубоко вздохнул и благодарно повторил ее движения, удивляясь и радуясь
гладкости ее щек, шелковистости волос. Задышал спокойнее, глубже.
Но прошли минуты тихой ласки, и снова бурный ток крови взорвал его
сдержанность, и он, почти теряя сознание, с силой гладил, стискивал ее
крепкую грудь, бедра, живот; мужской инстинкт приближал его жадные,
ненасытные руки к, казалось, неотвратимому... Но девушка, совершенно не
сопротивляясь, нежно лаская его, остановила бешеный порыв. Чем? Кто знает -
может, открытостью, беззащитностью, искренней и наивной верой в свою силу и
власть над ним, а может быть, беспредельным доверием, смирила его, вернула к
неспешной нежности. Казалось, что все созрело для последнего шага страсти,
кипела кровь, стучало в висках. Но молодой человек, уже не юноша, еще не
мужчина, послушался, повиновался уже не девочке и еще не женщине. И он
услышал тихие, как шелест, еще не слыханные им слова:
- Милый... Хороший... Мой.
И он отвечал: - Милая... Самая красивая... Нежная...
Несчитанное время длилась эта сжигающая близость, сдерживаемая страсть.
А под утро, утомленные ласками, не размыкая объятий, они заснули. Разбудила
их тишина, сменившая стук колес и громкие голоса Агриппины и подруг.
- Эй, молодые, кончай ночевать! Эх и жалко вас будить, да робить надо.
- Глянь, как парень девицу умаял.
- Может, она его, ха-ха-ха!
- Эх, хоть одной досталось. Мне бы так...
- Выходи, - командовала старшая. Лопаты на плечо, - и вдруг мягко, тихо
спросила:
- А хорошо ли, ребята, вам было?
Леонид и Оксана взглянули друг на друга, и их лица разом заполыхали
ярким румянцем. Первой нашлась девушка.
- Все, все хорошо было, тетя Гапа, - твердо и радостно ответила она.
- Да, да, очень, очень хорошо... все, все, - подтвердил лейтенант.
... Боже мой, как глупы и непоправимы бывают иные поступки. Ведь он и
адреса у Ксении не спросил.
Только Леонид вслед за женщинами оста вил вагон с балластом, как на