"Юлия Шмуклер. Новый Левин (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

"М-да, - подумала Женька, - дурак будет, кто станет с этой рожать.
Угробит элементарно". Ей ничего такого, к счастью, не грозило. Просто
замечательно было, что её брали в патологию; все эти предчувствия - ерунда
собачья. Она съела принесенную манную кашу и лежала тихонько, как мышка,
как вдруг около её кровати материализовалась чужая, горбатенькая нянечка
и, крадучись, засунула в тумбочку пакет с яблоками.
- У ворот стоит, - прошептала она, - выглянуть просит, если в состоянии.
Женька сладко дрогнула - Илюшка! Она оглянулась - Дуси нигде не было,
никто не смотрел - вдела ноги в шлепанцы, и - к окну.
Илюшка стоял совсем неподалеку, маленькая патетическая фигурка в
беретике. Она постучала пальцем по стеклу - "Сюда! Сюда смотри!". Он
заметил и рот у него растянулся до ушей. На лице его было высказано
столько доброты и любви, что видеть это было почти невозможно. Он стал
спрашивать: "Как ты? Что? Почему я тебя вижу?" Она развела руками и
выпучила глаза, изображая полное недоумение, потом он ей показал -
"Напиши!", а она показала - "Чем? Карандаша нет", а он хлопнул себя по
лбу: "Ах, я, балда, балда!", а она показала, что не надо, потому что её
переводят, а он испугался - "куда? в чем дело?". Она попробовала ему
объяснить, но это было слишком сложно; тогда она махнула рукой, стала
просто улыбаться, чтобы показать, что ничего страшного не происходит,
наоборот - и в этот миг сзади раздалось громовое: "Ты куда это полезла,
а?" - и оказалось, что в дверях стоит злобная, как вареный рак, Дуся.
Женька застыла, как кролик, потом кинулась в постель, потеряла
шлепанец, вернулась, по дороге толкнула тумбочку и - о, ужас! - все
яблоки, один за другим, с тяжелым стуком стали шмякаться на пол и
разбегаться по палате!
- Яблочки-шмаблочки! - с чувством сказала Дуся. - Уже, натащили. Что за
нация такая, не пойму; всего им мало.
Своих симпатий Дуся не скрывала.
Несколько яблок собрала нянечка, но есть было нельзя - грязные.
- Возьмите, пожалуйста, себе - шепотом попросила Женька.
Нянечка тогда на свой страх и риск вымыла ей два яблока, и Женька под
одеялом тайно их изгрызла. Она теперь была фигура одиозная и чувствовала,
что лучше сидеть тихо.
Между тем палата полностью освободилась, последнюю из рожавших повели в
родилку.
Шли какие-то переговоры между Дусей и незнакомыми акушерками; забегали
нянечки, меняя белье, и, наконец, как заключительный аккорд увертюры -
двери парадно отворились, и одна за другой, на каталках, как на щитах,
стали въезжать вчерашние, уже родившие женщины. На их распластанные тела
были навалены какие-то кульки, фрукты в полиэтиленовых мешочках, коробки
зефира, красные тюльпаны - они обхватывали продукты обеими руками,
смеялись, перекликались - в палату, действительно, вошел праздник, пасха,
любовь и радость! Всю ночь они пролежали на каталках - некуда было
положить, и вот теперь их ждали мягкие кровати, да ещё в той же комнате,
где они мучались, что с особой силой позволяло ощутить отсутствие этих
мучений, а также тот факт, что теперь у всех у них были живые, здоровые,
трехкилограммовые дети, мирно спавшие где-то наверху, в детской. Все
женщины непрерывно говорили, находясь в таком же коллективном возбуждении,
что и накануне.