"Зильке Шойерман. Девочка, которой всегда везло " - читать интересную книгу автора

начинались поздно, заканчивались рано, на улице стоял леденящий холод, я же
перемещалась из одних мест с искусственным климатом в другие: бассейн,
редакция, библиотека. Если мне не спалось, я распаковывала один из
чемоданов. Я не стала сообщать Инес, что возвращаюсь из Рима во Франкфурт.
По причинам, о коих мне не хотелось бы здесь распространяться, я уже много
лет не поддерживаю отношений с сестрой, а пребывание за границей облегчает
отчуждение, и такое положение вещей мне нравилось, так было легче жить.
Мимо продефилировали четверо пловцов, тренированные икры в
соблазнительной близости. Я проводила взглядом первого, посмотрела, как он
отработанным движением скользнул в воду, как последовали за ним остальные,
мощным кролем они плыли по дорожкам, синхронно разворачивались и плыли
обратно - это было красивое и заразительное зрелище, мне тотчас захотелось
поплыть точно так же, я предвкушала момент, когда Инес наконец исчезнет, и я
всей кожей почувствую прозрачную прохладу воды. До этого я плавала, делая
ногами неторопливые стригущие движения и слегка приподнимаясь над
поверхностью воды, - своеобразная гимнастика в состоянии невесомости. Инес
тем временем рассказывала, как она меня нашла. Она прочла мой репортаж в
одной из местных газет и по тематике определила, что, должно быть, я
нахожусь во Франкфурте. В справочном бюро она узнала мой адрес и решила, что
будет забавнее - как она выразилась - встретиться в бассейне. Ты находишь
это забавным? - спросила я, но она, вместо ответа, спросила: ты же верна
своим привычкам, разве нет? Да, сказала я, я не забываю свои привычки.
Мысленно я была уже далеко, со своими новыми коллегами. Один из них,
красивый мужчина, носил костюмы от Армани. Всегда и только Армани - все
прочие цепко держались за джинсы и свитера.
Почему ты уехала из Рима? - поинтересовалась Инес. Вопрос был задан
таким тоном, как будто она уже спрашивала об этом раньше, но в тот раз так и
не дождалась внятного ответа. Ну, сказала я и почесала ключицу, немецкие
газеты перестали покупать репортажи. Все меньше становится корреспондентов,
работающих на несколько изданий, и, кроме того, я получила здесь неплохое
предложение. Пока мы болтали, я заметила, что на лбу сестры выступил пот,
да, признаться, и я чувствовала себя не в своей тарелке, и, так как наш
разговор становился все бессодержательнее, мы принялись рассуждать о
достоинствах и недостатках Франкфурта и Рима, причем Франкфурт явно
проигрывал. Я рассеянно поглядывала на наклейки в форме распластанных
крыльев, за которые цеплялись когтями облепившие стекла птицы. Дело было не
в стандартной форме этих наклеек, они в моих глазах выглядели как нечто
возникшее само по себе - эти эксцентричные, большие, черные фантастические
птицы; я сразу заподозрила смотрителя бассейна. Инес тем временем замолкла,
и я не ударила пальцем о палец, чтобы оживить нашу беседу. Она произнесла
еще пару каких-то ничего не значащих фраз, а потом попрощалась - весь
разговор занял не более четверти часа, - оставив меня в отвратительном
настроении. Я смотрела, как сестра вылезает из воды - дорогой черный
купальный костюм плотно прилип к ее телу, мокрый, как мир снаружи, от
которого нас отделяла тонкая прозрачная стеклянная стена. Мысль о том, что
я - ничто, всего лишь тонкий силуэт, зажатый в узком коридоре между
водоворотом и стеной выложенного кафелем бассейна, снова настигла меня.
Потом я, наконец, поплыла.
Инес сидела в вестибюле на пластиковом стуле, съежившись и прижимая к
груди поставленную на колени красно-синюю спортивную сумку. На лице ее не