"Михаил Шолохов. Обида" - читать интересную книгу автора

причинном месте... Эй, дядюля!..
Атаманец [3] здоровенной кулачиной саданул норовистого быка, и тот,
выкатывая кровяные глаза, просунул морщинистую шею в ярмо.
- Подъезжай... Подъезжа-а-ай!..- орал весовщик, размахивая ордером у
дверей весовой.
Степан направил быков рысью и первый подкатил к весовой.
По обшитому железом рукаву тек в мешки золотой, шуршащий поток пшеницы.
Степан держал края мешка, задыхался от пахучей теплой пыли и радости, с
удивлением глядел на бесстрастное лицо весовщика, равнодушно хрустевшего
сапогами по рассыпанному зерну.
- Свешено. Двадцать один пуд.
Попробовал Степан, как раньше, тряхнув лопатками, вскинуть пятипудовый
чувал повыше и неожиданно почувствовал неудержимую дрожь в коленях,
качнулся, сделал два неверных, ковыляющих шага и прислонился к дверям.
- Проходи!.. Застрял!..- торопили толпившиеся у выхода казаки.
- Отошшал, дядя.
- У него уж порохня отсырела.
- Держись за землю, а то упадешь!
- Го-го-го-го!..
- Кидай мешок, я подыму, мне сгодится.
Атаманец, запрягавший у ворот быков, пособил Степану перетаскать на воз
мешки, и Степан, дождавшись Афоньку, выехал на площадь. Смеркалось.
- Иди просись ночевать,- предложил иззябший Афонька.
- А ты чго ж?
- У тебя, Прокофич, борода. Ты собою - наглядней.
Улицу прошел Степан - и ни в одном дворе не пустили.
- Вас тут каждый день бывает.
- Негде. Тесно.
- Переночуете и на улице.
Степан, с трудом ворочая одубевшими губами, упрашивал:
- Пустите, аль место перележим? Неуж креста на вас нету?..
- Ноне без крестов живем, с жестянками.
- Проходи, дед,- отмахивались от него.
Степан вышел из крайнего двора и ожесточенно стукнул кнутом неповинного
быка.
- Вот, Афанасий, люди... Ночевать, видно, под забором.
- Запалить бы их с четырех концов! Бирюки, а не люди!.. У них снегу
середь зимы не выпросишь!
На элеваторной площади распрягли быков и под рев паровозных гудков
легли на санях, набитых мешками. Площадь гомонила. Молодые казаки,
собравшись на крайнем возу, складно играли песни. Сиповатым, но сильным
голосом один какой-то заводил:

Ехали казаченьки
Да со службы домой.

И огрубелые от ветра и стужи голоса подхватывали:

На плечах погоники,
На грудях кресты-ы-ы-ы!