"Михаил Шолохов. Лазоревая степь" - читать интересную книгу автора

случае чего!..
У Семена былка-то в руках хрусть - и сломилась.
Жду. Обратно молчат.
- Семушка, опомнись, кормилец мой. Иди к пану.
- Опомнились! Не пойдем! Иди полозь ты! - лютует Аникушка.
Я и говорю:
- Попрекаешь тем, что перед паном на коленках стоял? Что ж, я человек
старый, вместо материной титьки панский кнут сосал... Не погребую и перед
родными внуками на колени стать.
Стал на колени, земно кланяюсь, прошу. Мужики отвернулись, быдто и не
видят.
- Уйди, дед... Уйди, убью! - орет Аникушка, а у самого пена на губах и
глаза дикие, как у заарканенного волка.
Повернулся я и опять к пану. Ножки его прижал к грудям - не отпихнет,
руки закаменели, и уж слова не выговорю. Спрашивает:
- Где же внуки?
- Боятся, пан...
- А, боятся...- И больше ничего не сказал. Сапожком своим ударил меня
прямо в рот и пошел на крыльцо.
Дед Захар задышал порывисто и часто; на минутку лицо его сморщилось и
побелело; страшным усилием вадушив короткое, старческое рыданье, он вытер
ладонью сухие губы, отвернулся. В стороне за музгой коршун, косо распластав
крылья, ударился в траву и приподнял над землей белогрудого стрепета. Перья
упали снежными лохмотьями, блеск их на траве был нестерпимо резок и колюч.
Дед Захар высморкался и, вытерев пальцы о подол вязаной рубахи, снова
заговорил:
- Вышел я следом на крыльцо, глядь - Аниська Семенова с дитем бежит. Не
хуже, как этот коршун, вдарилась она об мужа и пристыла у него на рувах...
Подозвал пан вахмистра, указывает на Семена с Аникушкой. Вахмистр, с
ним шесть казаков, взяли их и повели в панскую леваду. Я следом иду, а
Аниська дитя кинуда посередь двора и за паном волокется. Семен попереди всех
шибко-шибко идет, дошел до конюшни и сел.
- Ты чего это? - спрашивает пан.
- Сапог ногу жмет, мочи нет.- И улыбается.
Снял сапоги, подает мне:
- Носи, дедушка, на доброе здоровье. На них подошвы двойные, добрые.
Забрал я эти сапоги, опять идем. Поравнялись с огорожей, поставили их к
плетню, казаки ружья заряжают, нал стоит около, ноготки на пальцах
махонькими ножничками обрезает, и ручка ихняя очень белая. Говорю я ему:
- Дозвольте, пан, посымать им одежу. Одежа на них добрая, нам по
бедности сгодится, сносим.
- Пущай сымают.
Снял Аникушка шаровары, вывернул наизнанку и повесил на колышек плетня.
Из кармана вынул кисет, закурил, стоит, ногу отставил и дым колечками
пущает, а плюет через плетень... Семен растелешился догола, исподники
холщовые - и то снял, а шапку-то позабыл снять,- знать, заметило... Меня то
морозом дерет, то в жар кинет. Лапну себя за голову, а пот зачем-то
холодный, как родниковая вода... Гляну - стоят рядушком... У Семена грудь
вся дремучим волосом поросла, голый, а на голове шапка... Анисья, по бабьему
положению, глянула, что стоит муж такой нагий и в шапке, как кинется к нему,