"Артур Шопенгауэр. О воле в природе" - читать интересную книгу автора

является атмосферой господ философии, conditio sine qua non (необходимое
условие (лат.).) их существования. Они стремятся прежде всего получить
необходимые им должности, а для должностей требуются прежде всего
спекулятивная теология и рациональная психология: extra haec non datur salus
(Без этого благополучию не бывать (лат.).). Теология должна быть в наличии,
откуда бы она ни появилась: Моисей и пророки должны оказаться правы - таково
высшее положение философии, необходима так же, как полагается, и
рациональная психология. Между тем этого нельзя найти ни у Канта, ни у меня.
Ведь о его критику всякой спекулятивной теологии разбиваются, как известно,
самые убедительные теологические доказательства, как о стену стекло, а от
рациональной психологии в его руках не остается ни одного целого лоскута! А
у меня, смелого продолжателя его философии, то и другое, что совершенно
последовательно, вообще уже не встречается008 . Задача же философии,
провозглашаемой с кафедры, состоит, по существу, в том, чтобы изложить под
оболочкой очень абстрактных, запутанных и трудных, а поэтому мучительно
скучных формул и фраз, основные истины катехизиса; эти истины в конце концов
всегда оказываются существом дела, какими бы они ни казались на первый
взгляд вычурными, необычными и странными. Такое начинание, быть может, и
приносит пользу, но мне она неведома. Я знаю только, что в философии, т. е.
в поисках истины, я имею в виду истину ???"?????? (здесь: самую главную
(др. - гр.).), под которой понимаются высшие, важнейшие, наиболее заветные
для человеческого рода открытия, такого рода деятельность не позволит
продвинуться ни на шаг; более того, она преграждает путь этому исследованию.
Именно поэтому я уже давно вижу в университетской философии противника
подлинной философии. И если при таком положении вещей вдруг появляется
философия честная, серьезно преследующая истину, и только истину, - разве не
должны тогда господа от "философского ремесла" почувствовать себя одетыми в
картонную броню театральными рыцарями, пред которыми внезапно появился
рыцарь в настоящих доспехах, под тяжелой поступью которого сотрясаются
легкие подмостки сцены? Такая философия должна быть дурной и ложной; она
заставляет играть господ от "ремесла" неприятную роль того, кто, дабы слыть
тем, что он не есть, не может допустить, чтобы другой слыл тем, что он есть.
Из всего этого возникает веселое зрелище, которым мы теперь наслаждаемся;
эти господа, игнорированию меня которыми, к сожалению, пришел конец,
начинают после сорока лет мерить меня своей меркой и с высоты своей
премудрости судить обо мне в качестве компетентных ценителей, причем
наиболее забавны они тогда, когда пытаются в своей критике играть роль
заслуживающих уважения авторитетов.
Немногим менее, чем я, ненавистен им, хотя это и скрывается, Кант,
потому что он совершил подкоп под глубочайший фундамент спекулятивной
теологии и рациональной психологии, gagne-pain (источник пропитания (фр.).)
этих господ, полностью разрушив их в глазах всех серьезных людей. Так как же
им его не ненавидеть? Его, кто настолько затруднил их "философское ремесло",
что они с трудом представляют себе, как им с честью выйти из этого
положения. Поэтому-то мы оба плохи и господа профессора не замечают нас.
Меня они почти за сорок лет не удостоили взгляда, а на Канта они теперь
взирают с высоты своей мудрости с состраданием, посмеиваясь над его
ошибками. Это очень мудрая и практичная политика. Ибо они могут без всякого
стеснения, как будто на свете и не существует "Критики чистого разума",
разглагольствовать, исписывая целые тома, о Боге и о душе как об известных и