"Робин Шоун. Проснись, моя любовь!" - читать интересную книгу автора

не сон. Она не могла припомнить, чтобы раньше во сне ей удавалось
чувствовать чей-то запах. И все же этого не могло быть в реальности. Ведь
это не их с Мэтью спальня. Где ее нейлоновая пижама? Эти стройные волосатые
ноги не принадлежат ей, пухленькой Элейн, которая регулярно сбривала
растительность со своего тела. И волосы на ее лобке были под стать волосам
на голове, блекло-каштановым, пронизанным сединой. Ее левая голень не была
травмирована. А Мэтью не говорил с коверкающим язык шотландским акцентом, и
тем более не имел привычки маскироваться под старьевщицу из девятнадцатого
века.
Она сделала глубокий вдох, успокаивая дыхание. Ей тридцать девять лет.
И ей не впервые снится, что она спит. Не о чем беспокоиться. Сейчас, когда
она поймет, что это всего лишь сон, она проснется. Так всегда происходило в
ее сексуальных снах, как раз в преддверии ожидаемого невероятнейшего
оргазма. Неожиданно она почувствовала слабое давление внизу живота. Ей нужно
в туалет. Разве это не доказывает, что она во сне?
- Девочка, что у тебя хворает?
При ближайшем рассмотрении старуха еще больше походила на персонаж из
фильма по роману Чарльза Диккенса. Пожалуй, на женский вариант скупца
Скруджа*, которого сыграл Бела Лугоши**.
______________
* Скупец Эбенезер Скрудж, персонаж романа Чарльза Диккенса "Рождественская
песнь в прозе".
** Актер, в 1930-х прославившийся исполнением роли графа Дракулы в
одноименном фильме, а также снявшийся в ряде фильмов ужасов.

- Ты глядишь, будто не узнаешь свою старушку Хэтти!
С каждым словом изо рта старухи вылетало облачко белого пара, придавая
сцене еще больше нереальности.
- Ах, я тебе твердила, носи с собой чеснок, говорила, что это остановит
его лордство от грязных намерений к моей бедняжечке! Не бойся. Он уехал,
этот сассенах. И больше не будет лапать тебя грязными ручищами. Ты хорошая
девочка. Я не позволю тебе быть другой. Сядь-ка сюда. Постыдись Господа,
стоишь здесь в ночной рубашке и с растрепанными волосами.
Элейн не заметила, как ее развернули и вынудили пересечь всю комнату,
легко бы вместившую гостиную, столовую и кухню их с Мэтью квартиры. Большая
прямоугольная кровать загораживала большую часть света. Элейн оступилась,
выпрямилась и споткнулась снова. Она чувствовала себя Золушкой после бала,
потерявшей одну туфельку. Добравшись до изогнутой деревянной скамьи, она
плюхнулась на обитое ярко-желтым шелком сиденье. Тупая боль пронзила таз.
Она в изумлении уставилась на девушку, отражающуюся в темных глубинах
зеркала. Волосы, безжалостно выбившиеся из косы, были черны, как ночь.
Глаза - два громадных темных омута - отразили и вернули пристальный взгляд.
Незамедлительно ее волосы, длиной до талии, были уложены на голове в
тугой узел с помощью сотен шпилек, острых, как иголки. От боли из глаз Элейн
брызнули слезы.
- Подымайся сейчас же. Ты должна помолиться перед завтраком, о да. О
том, что этот сассенах не запятнал твою душу.
Элейн увидела в зеркале, как скрюченная рука схватила девушку за шею.
Старуха потащила неуклюжую, спотыкающуюся Элейн в противоположный конец
спальни. Весь угол комнаты занимала массивная черная ширма. Она мерцала и