"Леонид Ефимович Шестаков. Всадники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Тщательно обулся в лапти, надел гимнастерку, уложил в вещевой мешок пару
нательного белья и полученный на трое суток паек - полбуханки ржаного
хлеба, пяток рыбин-таранок да кусок сахару. Достал было шпоры, но,
поразмыслив, не стал прицеплять - постеснялся.
Тем временем Клава принесла из канцелярии документ, из которого
явствовало, что раненый кавалерист Севастьян Никифорович Снетков находился
на излечении в госпитале и выписан в часть для дальнейшей службы.
Прочитал Севка бумажку, аккуратно сложил вчетверо и задумался, куда
бы ее спрятать: в кармане потрется, а в вещмешке вроде бы документы
хранить не положено.
- Вот возьми-ка, - поднялся с койки Мирон Горшков и развернул из
тряпицы бумажник. - Мне он ни к чему, а тебе будет в самый аккурат...
Бумажник-то добрый, офицерский.
О такой вещи Севка и не мечтал. У батьки Веньки Парамонова, хоть он и
бухгалтер, и то бумажник клеенчатый, черный. Этот же весь скрипит и кожей
пахнет. Желтенький, как солнце!
- Не возьму, дядя Мирон! - попятился Севка. - Он тебе и самому
сгодится, а то сменяешь на что.
- Как это не возьмешь, раз я тебе дарю? Или хочешь напоследок дружбу
порушить?
Заколебался Севка. Взять или не брать?
- Возьми, - посоветовал Кислов. - Вещь дорогая, спору нет. А дружба
дороже.
- Бери, бери, кавалерия! - подала голос и Клава. - От подарка
отказываться невежливо.
Совсем сбили парня с толку.
- Я бы взял, так нечем отдарить дяде Мирону...
- На нет и суда нет! - в один голос ответили раненые.
Заглянул в своем халате доктор, подошел:
- Уже в полной боевой форме? Вот видишь, и резать не понадобилось.
Седлай коня и воюй! А от меня на прощанье прими вот эту штучку. Слыхал я,
что ты любитель.
В Севкиной руке оказался тонкий, как карандаш, металлический футляр,
а в нем - градусник.
Горшков на всякий случай спрятался за спину Миколы Гужа, Клава
заулыбалась во все лицо, а Севка покраснел от смущения.
- Дядя Викентий Федорович! Ему же в госпитале цены нет, градуснику. -
И протянул руку с футляром.
- Не беспокойся, это мой собственный, - отстранил Севкину руку доктор
и вышел из палаты.
На прощанье присели. Потом Севка, уже в полушубке, подпоясанном
ремнем, обошел всех раненых, попрощался за руку и надел шлем со звездой:
- Счастливо выздоравливать!
- Счастливо воевать, сынок! - ответил Мирон Горшков. - Опосля войны
милости просим к нам на Смоленщину. Адрес-то не забудешь?
- Не забуду. Прощай, дядя Мирон. Прощайте все...
Подхватила Клава тощий Севкин мешок и первая вышла за дверь:
- Провожу тебя маленько.
На дворе голубел март. Блестел на солнце еще по-зимнему чистый снег.
Покачивались под ветром, скрипя, высоченные заиндевелые березы. Было