"Леонид Ефимович Шестаков. Всадники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Ходит пенная волна...

Этот старый задушевный вальс знали многие. Клешневу начали подпевать,
сперва тихо, потом погромче. И вот уже стройно, в полный голос зазвучали
слова:

Кр-расива Амур-ра волна
И вольностью ды-ышит она...

Паровоз наддал. Слышнее застучало на стыках железо по железу. А над
эшелоном, от головы к хвосту, огненным пунктиром понеслись в темноте
искры.


Глава V

СЧАСТЛИВО ВЫЗДОРАВЛИВАТЬ!

В субботу доктор долго осматривал Севку в своем кабинете.
- Подыми правую руку! - командовал. - А теперь опусти... Так... Еще
подыми... Пошевели пальцами... Согни в локте... Отлично! Десять раз согни
и разогни...
Севка старательно выполнял все команды, надувая щеки и кряхтя,
стесняясь, что стоит он перед доктором маленький, ребрастый и
необмундированный - в кальсонах да лаптях на босу ногу.
- Добре! - кивнул доктор. - А теперь прощупаем плечо.
От прикосновения холодных пальцев кожа на Севке враз покрылась
пупырышками, по спине заходили мурашки. Это бы еще не беда, но докторские
пальцы оказались такими твердыми, стали так мять плечо, забираясь во все
ямочки, что Севка съежился и засопел.
- Больно?
- Ще-котно! - выдохнул Севка.
- Ну, если щекотно, то будем считать, что пора тебе, кавалерист, на
выписку, - заключил доктор и пошутил: - С таким богатырским телосложением
грешно не воевать.
В понедельник с утра Клава не дала Севке градусник, а лишь
подмигнула, пробегая мимо:
- Хватит, наигрался!
Севка проводил ее глазами, потом оглянулся на койки. Раненые лежали
молча, хмурые, поскучневшие. Мирон Горшков отвернулся к стене, и не
понять - дремлет или просто так молчит. Микола Гуж вприщур поглядывает на
Севку, но как-то вскользь. Афанас Кислов, наклонясь с койки,
сосредоточенно роется в тумбочке, что-то ищет.
Севке неловко: ведь это из-за него привычная жизнь палаты как бы
вышла из берегов.
В госпитале всегда так: выписывается человек, а остальным совестно.
Тут, мол, на всем готовеньком, лежи себе на коечке! А человеку на фронт.
Там и ветрено, и холодно, а главное, не знаешь, будешь ты завтра живой или
повалит тебя вражеская пуля.
Позавтракали молча. А после завтрака Севка засобирался в дорогу.