"Вернер Штайнберг. Шляпа комиссара " - читать интересную книгу автора

Но "дорогой Грисбюль" нисколько не смутился, он взял под мышку портфель
и сказал:
- Пошли!
В эту минуту зазвонил телефон.
Грисбюль вопросительно посмотрел на Гроля.
- А ну их! - проворчал тот. - Я сплю! Кто-нибудь застрелился веревкой?
Дудки! Я сплю, и пусть меня не будят из-за такой ерунды!
К телефону подошел Грисбюль. Он склонился над столом, оперся на него
локтями и в этой удобной позе - за нее Гроль опять на него рассердился -
стал слушать срывающийся голос. Теперь Гроль пожалел, что сам не снял
трубку: ему ничего не оставалось, как праздно стоять у двери и в полном
неведении дожидаться, что скажет "мальчишка" - так он тоже часто его
называл. Недостойное положение.
- Ну что там? - проворчал он.
Но Грисбюль не обратил на него внимания. Он сказал в трубку:
- Минутку, минутку! Я должен это записать. Подождите! - Он положил
трубку на стол, поглядел по сторонам в поисках карандаша и бумаги, к явному
своему отчаянию, убедился, что все убрано, в конце концов открыл ящик и
достал оттуда то и другое. Затем вернулся к телефону, прижал трубку к уху
плечом и сказал: - Еще раз! Весь фильм сначала!
Гроль заворчал: что за выражения употребляют эти молодые люди! Он
послушал еще немного, но, ничего не поняв, сделал вид, что и не хочет ничего
понимать, снял свою шляпу с крючка и стал ее надевать.
Уже много лет он носил эту фетровую шляпу с низкой, вдавленной тульей и
волнистыми полями - это модное когда-то "сомбреро", которое, однако,
повидало виды, пообтрепалось и под лентой потемнело от пота, и, надевая
шляпу, Гроль каждый раз испытывал затруднения, потому что только после
нескольких попыток, повертев ее так и этак, удавалось установить, где перед,
да и тогда он не бывал вполне уверен, что не ошибся. Расстаться с ней у него
не хватало духу: он был самым настоящим образом помешан на шляпах. Прежде он
оставлял изношенные шляпы в железнодорожных вагонах, отрывая их от своего
сердца столь грубым способом, но теперь он ездил только на машине и
проклинал добросовестность шоферов, чьи напоминания: "Ваша шляпа, господин
комиссар!" - словно приклеивали эту старую крышку к его голому черепу.
Из раздумья его вывело лишь выражение "Дерьмо липучее!", которое
Грисбюль употреблял, когда возникала какая-нибудь неприятность. Гроль
посмотрел на него.
Грисбюль стоял у стола, но трубку он уже положил. В его руке был клочок
бумаги, испещренный заметками. Грисбюль глядел на него так, словно это не
его собственный, а чужой почерк, который надо разобрать.
- Что бы это ни было, господин Грисбюль, - осторожно и сдержанно сказал
Гроль, - я устал и пойду сейчас спать. Пусть воняет сколько угодно, завтра
тоже будет день, и вонь не пройдет, поверьте старику!
- Возможно, - возразил Грисбюль и с подозрительным интересом уставился
в свои записи, - но боюсь, что нам все-таки нужно взглянуть на него сегодня.
- На кого? - недоверчиво спросил Гроль.
- На убийцу, - ответил Грисбюль и дружелюбно посмотрел на комиссара.
- На убийцу? - удивленно спросил Гроль. - А что, разве мы его поймали?
Ведь, собственно, наша обязанность - найти убийцу, - добавил он почти
возмущенно.