"Инна Штейн. Библиотечный детектив " - читать интересную книгу автора

Олега и за нее, любимую, обидно.
Домой ехали молча.

Глава пятая, похоронно-кладбищенская

Любу хоронили девятнадцатого мая. Этот день Анна Эразмовна любила с
детства. Аня была замечательной, активной пионеркой. Ее приняли в пионеры во
втором классе, одну из первых, еще зимой, и она до весны ходила в
распахнутом пальтишке, чтобы все видели ее красный галстук. Любимым Аниным
писателем был Аркадий Гайдар, а еще она прочла все книги про
пионеров-героев: и про Володю Дубинина, и про Леню Голикова, и про пионерку
Лару. Это сейчас она стала старая, чувствительная и сентиментальная, а тогда
считала, что плакать стыдно, и не плакала никогда, ни над книгой, ни в кино.
И сейчас, увидев Любу в гробу, она не заплакала. Она так злилась, что
было не до слез. Пришла почти вся библиотека, а вот начальства не было.
Начальство Любу не любило. Да и за что было ее любить? Молодая, красивая,
независимая, жопу не лизала, к тому же на всех библиотечных вечерах дивно
пела романсы, аккомпанируя себе на гитаре и вызывая бурный восторг коллег.
Эти вечера, а точнее утренники, к Новому году, к 1 и 9 Мая, а также к
Октябрьским организовывала Анна Эразмовна, много лет подряд возглавлявшая в
профкоме культмансовый сектор. На этой почве они с Любой и нашли общий язык.
В отличие от большинства других сотрудников, Люба никогда не ломалась, на
коленях перед ней валяться не надо было, она соглашалась охотно и пела с
радостью.
"Ладно, ладно, - думала Анна Эразмовна, -дождетесь вы теперь, сколько
можно комедию ломать, что я, шут гороховый?". И над Любиным гробом она
поклялась, что из профкома выйдет и больше никогда и ни за что... Заглядывая
в будущее, скажем, что из профкома она таки да вышла, а вот дурью маяться не
перестала. Характер человека - это его судьба.
Да и сейчас, в глубине души она знала, что перестать быть шутом
гороховым практически невозможно.
Гроб стоял во дворе. Вокруг кучковались соседи и сотрудники и тихонько
перешептывались. Люба выглядела ужасно. Конечно, такая мысль могла прийти в
голову только женщинам. Недаром они почти никогда не вешаются, чаще травятся
газом, чтоб и в гробу выглядеть красивой. Особенно дико смотрелись
накрашенные помадой губы на обескровленном лице. В руках горела свечка, а
голову прикрывал
платок.
Люба по восточному гороскопу была Обезьяной, обожала свои волосы и
всячески их холила и лелеяла. За несколько дней до убийства Анна Эразмовна
встретила ее во дворе библиотеки и с удивлением увидела, что она
постриглась.
- Любця, ты зачем волосы срезала? -воскликнула Анна Эразмовна.
- Ничего, отрастут, - засмеялась в ответ Люба. Не отросли.
Елизавета Степановна сидела возле гроба и то рыдала, то замолкала,
гладила Любу по щекам и надрывно вскрикивала: "Доченька моя!". Ближе к ногам
стоял Олег и неотрывно смотрел на мертвое лицо. Верочка прижалась к нему и
на маму совсем не смотрела. Ей было страшно.
"Где же Андрей?" - подумала Анна Эразмовна, не веря, что он мог не
прийти. Она стала смотреть по сторонам, почему-то стараясь ни с кем не