"Инна Штейн. Библиотечный детектив " - читать интересную книгу автора

встречаться взглядом. Впрочем, почти все смотрели в землю. Вдруг она увидела
Бебу Иосифовну, которая медленно, опираясь на палочку, пробиралась к
Елизавете Степановне. Сердиться было глупо, разве мама могла не поддержать
подругу? Замечательная была у Анны Эразмовны мама.
Конечно же, Андрей был здесь. Просто он стоял по эту же сторону гроба,
спиной к ней, лица не было видно, и слава Богу.
О Боге подумалось не напрасно: Любу начали отпевать. Молодой красивый
священник с холеной черной бородой, чем-то похожий на Георгия, махал
кадилом, большой крест подрагивал на вполне обозначившемся животике. Анна
Эразмовна уставилась на этот крест и вдруг поняла, что с мозгами у нее
напряженка. "О каком это крестике на цепочке распиналась Клара Марковна? Не
было у Любы крестика", -сообразила она. Она прекрасно знала, что именно
висело у Любы на цепочке. Это была крошечная золотая обезьянка с рубиновыми
глазками, ну, очень красивая вещица, Анна Эразмовна даже в руках ее держала.
Кулончик еще до свадьбы подарил Олег, Люба считала его своим талисманом А
вот был ли он на Любе во время их последней встречи, Анна Эразмовна
вспомнить не могла. Что было на Любе сейчас, проверить было невозможно, да и
не стала бы она этого делать даже под дулом пистолета.
Отпевание закончилось, народ зашевелился, стал разбирать венки,
несколько друзей Олега ухватились за покрашенный белой краской крест.

Увидев этот крест, Анна Эразмовна опять затрусилась от злости. Да,
вчера ей крупно не повезло. Часа в три Лариса Васильевна была послана
"решать вопросы" в коридоры власти, то ли в райисполком, то ли в
горисполком. Ровно в половине пятого всех завотделами вызвали на совещание.
Это мода у них в библиотеке была такая: проводить совещания либо в обеденный
перерыв, либо за полчаса (а то и за пятнадцать минут) до окончания рабочего
дня. Пришлось идти Анне Эразмовне. Чтобы не портить себе нервы, она
постаралась отключиться от происходящего. Она и так наизусть знала, кто как
себя будет вести. В основном, народ безмолвствовал. Самые рьяные ловили
слова начальства, чтобы не ошибиться, высказывая свое мнение. Начальство
изображало отца родного, строгого, но справедливого, лучшего друга
физкультурников и библиотекарей.
- Что это вы улыбаетесь, Анна Эразмовна? Я говорю что-то смешное?
Вопрос застал ее врасплох, она утратила бдительность и посмотрела
руководству в лицо. Ах, не надо было, не надо было этого делать! То, чего ей
удалось избежать во сне, случилось наяву. Так вот чьи это были глаза! Анну
Эразмовну передернуло, но она не испугалась, ну уж нет, фиг вам! Начальства
opia не боялась давно. "Хватит, отбоялись", - решительно заявляла она и, как
всегда, принимала желаемое за действительное. Народ молчал, терпел,
размазывания по стенке очередной жертвы происходили регулярно, и все
боялись, боялись, боялись... Ничего удивительного в этом не было: на улице
можно было оказаться в два счета, да и страх этот имел глубокие исторические
корни, он просто пропитал стены библиотеки. В 30-е годы были репрессированы
семь директоров, а сотрудники, не переставая, чистили каталоги и картотеки,
изымая бесчисленных врагов народа, и стоял над библиотечной трубой густой
черный дым от сжигаемых карточек.
Но к чему бы приснились ей эти дивные глазки? Неужели это был какой-то
намек, какая-то подсказка подсознания? "Нет, Анет, ты точно свихнулась,
такие люди убивают только словами", - подумала Анна Эразмовна и,