"Вадим Штепа. RUтопия" - читать интересную книгу автора

столь не похожее ни на что место. Но историческое становление Америки
постепенно наделяло ее властью уравнивать времена и пространства, стирать
различия между здесь и там, между сейчас и затем. И, наконец, неповторимость
Америки завершилась ее способностью уничтожать неповторимость.

Дэниел Бурстин. Американцы: национальный опыт


До 11 сентября 2001 года этот вопрос, кажется, вообще не ставился. В
последнее десятилетие ХХ века глобальная исключительность США как
"единственной сверхдержавы" и лидера "нового мирового порядка" не вызывала
сомнений (вне зависимости от отношения к этому).
Вопросы о причинах и механизмах такого положения дел, конечно,
возникали. Были и ответы, сколь угодно глубокие, но останавливавшиеся, как
правило, на уровне рационального - политического и экономического анализа.
Все альтернативные воззрения, если и попадали на "рынок идей", проходили по
ведомству "мистики" или "утопий". Мышление этими категориями до недавнего
времени считалось довольно маргинальным. Однако ответить на вынесенный в
заглавие вопрос, заинтересовавший после известных событий как "сторонников",
так и "противников" Америки, способно только оно.
Неслучайно в "вавилонском падении" башен ВТЦ и символическом "срезании"
одного из углов Пентагона самые разные интеллектуалы[1] одинаково усмотрели
вдруг не что иное, как "руку Провидения".


* * *

Могущество Америки состоит не в политике или экономике самих по себе, и
даже не в военной мощи или массовой культуре - а в том утопическом проекте,
который является их основой, мерцающим за ними "бэкграундом".
В буквальном смысле "утопия" - это "отсутствующее" (u-) "место"
(topos). Однако такой буквализм "отсутствия" характерен лишь для поздней
античности и эпохи модерна. Если эллины были уверены в реальности Гипербореи
(хотя и доступности ее только мистериальным, "аполлоническим" путем (>
3-7)), то римляне поставили на Геркулесовых столбах (Гибралтаре) знак "nec
plus ultra" ("дальше некуда"). И его силуэт позднее удивительным образом
превратился в общеизвестный символ доллара ($). Даже такой знаменитый логик,
как Гегель, также словно бы "не замечал" Америку, лишь однажды оговорившись
о ней как о "стране будущего". Хотя это "будущее" являлось логическим
следствием всей европейской истории.
Наиболее известный академический исследователь утопии Карл фон Мангейм
называл утопическим
всякое мышление, стимулируемое не реалиями, а моделями и символами.
Эту мысль можно развить - впоследствии "модели и символы" сами
порождают реальность и способы ее восприятия. Классический пример здесь -
демократия: хотя Америка весьма отличалась от античной Эллады, где возникло
это слово, она, однако, предпочла определить свой строй именно так. Начиная
с Алексиса де Токвиля, автора фундаментального труда XIX века "Демократия в
Америке", это слово стало плотно ассоциироваться не с античной, а с
американской моделью. Именно этот современный, прагматический "ремейк"