"Борис Штерн. Мишель и Маша, или даздравствует Нинель!" - читать интересную книгу автора

Колыме в гостях у пугливого, но себе на уме, племени зека; у воинственных
гекачепистов выменивали за тульские нарезные двустволки соболиные шкурки,
а у гордых бичей и бомжей за устаревшие гранатометы - металлические
"рубли" зеркальной Ресефесер с чеканными профилями легендарных бородатых
богатырей этой исчезнувшей страны.
Торговали мачтовым кедром, икрой, рыбой, солью, спичками, огненой
водой, чистой водой, белыми медведями, льдом, углем, прошлогодним снегом,
целебными грязями, сибирскими рудами, нефтью, якутскими алмазами - короче,
"пахали", не чуждались любой работы. Приходилось даже пахать в буквальном
смысле этого слова: выжигали лес, корчевали пни, возделывали делянки для
опиумного мака и красных гвоздик, ценившимися коммуняками на вес латунной
копейки, выращивали картофель и помидоры, заводили свинофермы, завозили
лекарства и апельсины, приучали туземцев к систематическому труду и к
цивилизованной пище и насаждали мир и благоволение в человеках. (Кстати,
Маша так и не взяла фамилию мужа - потому, наверно, что не хотела менять
привычную и солидную еврейскую фамилию "Сидорова" на сомнительного
происхождения "Шлиман").
Первая встреча с аборигенами в районе Нижней Варты в среднем течении
великой сибирской реки Еби ярко описана самим Шлиманом на крутой
холостяцкой вечеринке в ресторанчике шведской академии по поводу вручения
ему гуманитарной Нобелевской премии "За наведение мира между народами". В
отличие от троянского Генриха Шлимана, старого, близорукого, нелюдимого,
разобиженного людским непризнанием, Шлиман-Московский был человеком
"как-с-гуся-вода" - толстым, рыжим, жизнерадостным, склонным к розыгрышам
и дружеским попойкам. Все ему было "по барабану", как он выражался. Мишель
нетрезв в половину третьего ночи, тем лучше - ему слово.

Начало записи:

"Ваше величе... (обрыв в некачественной магнитофонной записи, залитой
шампанским)... где шведский король, мать его дивизию? Смылся король?
Ладно, продолжаю... (обрыв)... интересовала нефть... (обрыв)... сбросили
нас прямо на бетон заброшенного нижневартовского аэродрома, - там недалеко
стоит памятник нефтянику в телогрейке и с факелом, местные жители называют
этого идола Алешей... (обрыв)... и самолет тут же улетел, даже крыльями не
помахал, - эти трахнутые футбольные тиффози очень спешили вернуться в
Тель-Авив к футболу "Маккаби" - "Манчестер Юнайтед". Мы с Машкой погасили
парашюты и остались одни в этой нефтяной дыре - с лендровером, палаткой,
провизией на полгода и всяческим экспедиционным барахлом... (обрыв)... там
и сям посреди этой чахлой природы торчали первобытные нефтяные вышки. Лето
- а холодно, белые ночи - а темно, низкое небо с черными облаками, из под
земли рвутся газовые факелы, пыль нефтью воняет, с северного блядовитого
океана дует пронзительный сквозняк... (обрыв)... ладно, по барабану...
(обрыв)... Ну, что? Это Машка спрашивает: ну, что будем делать? Отвечаю:
ставь мне выпивку, потом будем вместе ставить палатку, а в палатке я буду
ставить тебе палку... (обрыв)... смеется: ну, дурак ты! У тебя одно на
уме!.. (обрыв)... устраиваться. Не успели... (обрыв)... как появились
аборигены... (обрыв)... конечно без хлеба-соли. Машка сразу в плач: Ну
вот, допрыгались! Сейчас посмотрим, кто кому чего тут поставит! Я приказал
ей заткнуться... (обрыв)... потому что взял за правило - никакого оружия,