"Николай Николаевич Штучкин. Грозное небо Москвы (про войну)" - читать интересную книгу автора

общее, но и каждого в частности.
Началась борьба за боеготовность. Главной проблемой оказался запуск
моторов. Техник стоял у крыла, подавая сигналы водителю автостартера. Тот
осторожно подъезжал к самолету, целясь трубой со специальным захватом
(храповиком) во втулку винта. Не доехав сантиметров пятнадцать-двадцать,
останавливался. Техник прыгал на буфер, сцеплял захват со втулкой винта,
водитель включал автостартер и раскручивал винт. Потом, когда мотор
запускался, подавал машину назад.
Командир оказался не только человеком неуемное энергии, но и
творческим, постоянно искал что-то новое.
Он сразу же вывез на спарке и выпустил ночью на боевом самолете
командиров эскадрилий, их заместителей и даже часть командиров звеньев,
подготовил их к ночному дежурству.
Мы стали знать о делах наших соседей, общую обстановку на фронтах. В
полк прилетел кто-то из штаба авиакорпуса, через час после его отлета
начальник штаба пришел к нам в эскадрилью, собрал на беседу летчиков.
- Серьезные события назревают, товарищи, - сурово сказал Яков Петрович.
- Противник начал вести разведку аэродромов, железнодорожных узлов,
перевозок. Первого июля разведчик появился над Вязьмой, второго - над
Ржевом, четвертого и пятого побывал у самой Москвы. Активность противника, к
сожалению, возрастает.
- Кому-нибудь доводилось встретить разведчика, подраться, сбить? -
интересуется Стунжас. - Какова обстановка с точки зрения тактики?
Николай Ульянович Стунжас особый у нас человек и летчик. Он тоже из
молодых, но ему уже двадцать шесть. Однако дело не в возрасте. Он
единственный в нашем полку человек с высшим образованием. До авиашколы был
начальником цеха завода. По прибытии в полк его сразу назначили на должность
командира звена и временна замполитом нашей эскадрильи. И он неплохо
справлялся. Уже давно на эту должность приехал Акимцев, а мы по-прежнему, в
силу привычки, а вернее, из уважения называем Стунжаса только по
имени-отчеству и обращаемся как к старшему.
- Доводилось, - отвечает Топтыгин, - правда, не каждый раз удавалось
сбивать, но летчики дерутся неплохо. Один совершил воздушный таран.
ФамилияИмя.. Сейчас скажу, - застеснявшись, что забыл имя такого героя, Яков
Петрович торопливо шарит в карманах, достает записную книжку, читает: -
Лейтенант Степан Гошко, с аэродрома Великие Луки. Таранил в районе Ржева.
Разведчик шел на Москву. У Гошко отказало оружие...
Это был первый таран в период обороны столицы.
Фронтовая газета "За храбрость" несколько позже напишет: "Летчик Гошко
вступил в воздушный бой с Хе-111, пилотируемым германским полковником.
Поставив своей целью ни в коем случае не упустить врага, тов. Гошко
самоотверженно бросился на него и протаранил". Указом Президиума Верховного
Совета СССР от 24 июля 1941 года Степан Гошко был награжден орденом Ленина.
Через какое-то время газета снова напомнит о нем, о его боевых делах, о
победах. И еще один раз. И будет молчать целых двадцать два года. Потому что
Гошко уйдет из системы обороны Москвы, боевая судьба будет бросать его по
полкам, по фронтам Великой Отечественной, но я не буду об этом знать и
только буду помнить эту фамилию. А через двадцать два года, когда газеты
будут писать о героях обороны Москвы, я буду собирать материал о Гошко, но
мало чего найду, и чтобы хоть как-то понять душевный порыв героя, мысленно