"А.Шубин. Вожди и заговорщики " - читать интересную книгу автора

привело к затовариванию - промышленные товары были так дороги, что масса
населения просто не могла их покупать. Кризис сбыта 1923-1924 годов показал,
что НЭП не означал реального перехода промышленности на рыночные рельсы.
"Обязать управляющего Ижорским заводом тов. Королева в течение 24 часов
заключить договор с Петрообластто-пом на поставку одного млн. пудов угля на
следующих условиях: Ижорский завод вносит задаток в размере 10% стоимости
договора, а Областтоп предоставляет пятимесячный кредит, считая со дня
подписания договора. Срок доставки указанного количества угля- два месяца"1.
Как видим, самостоятельность хозяйственных организаций была чисто условной.
Действия регулирующих органов в условиях кризиса были неумелыми.
Заместитель председателя ВСНХ (Всероссийский, затем Всесоюзный совет
народного хозяйства - главный орган управления государственной
промышленностью) Г. Пятаков 16 июня 1923 года издал приказ: "Общим
руководящим началом деятельности как предприятий, так и ВСНХ на ближайший
период, является прибыль как задачаБ"2. В погоне за прибылью тресты
продолжали взвинчивать цены. Поскольку Пятаков позднее принадлежал к
троцкистской оппозиции, на нее будут возлагать ответственность за кризис
затоваривания, за "ножницы". Но в 1923 году разногласий по этому поводу еще
не было, коммунисты просто не знали, как с этими "ножницами" справиться.
Нужно было как-то заставить промышленность работать эффективнее. Остроту
кризиса удалось сбить в 1924 году, по мере введения твердого рубля (старый
рубль, обесцененный инфляцией, просто от-
менили). Одновременно ценам "приказали снижаться", государственным
предприятиям дали соответствующие указания. От этого пострадали зарплаты
рабочих. Рабочему классу, которому внушали, что он - "гегемон революции",
опять напомнили, что зарплату нужно зарабатывать в поте лица, и притом в
тяжелых условиях разрушенного хозяйства. Вэтой обстановке достаточно было
искры, грубости заводского начальства - и вот уже летом 1923 года прошли
забастовки в Москве, Петрограде, Донбассе и других местах. На недовольство
рабочих обратила внимание официальная пресса. В "Известиях" в 1922 году было
16 сообщений о трудовых конфликтах, а в 1923 году- уже 19, причем 5из них- о
нескольких стачках. В "Труде" количество таких сообщений возросло с 28 до
1003. Массовые забастовки в "государстве рабочих и крестьян" были настоящей
пощечиной коммунистам. По возвращении членов Политбюро из летних отпусков
начались споры на извечные темы: "кто виноват?" и "что делать?". Обсуждение
необходимости обратной связи партии с рабочим классом быстро вышло на
проблему бюрократизации и демократии. Как раз то, о чем писал Ленин.
"Триумвират" был не прочь осудить бюрократизм, но прежде всего хозяйственный
(ведь он виноват в экономических провалах), а Троцкий настаивал на
ответственности в том числе и партийной бюрократии. Ему показалось, что
наступает удачный момент поднять вопросы, затронутые в последних статьях
Ленина.
Вапреле 1923 года Троцкий не воспользовался козырями, которые
предоставил ему Ленин в связи с "национальным вопросом". Теперь Троцкий
бросился в атаку безо всяких козырей. Он был трибуном, человеком идей, и ему
было легче защищать "пролетариат", чем "националистов".
Время для выступления было выбрано Троцким неудачно - он заболел,
простудившись на охоте. "Япрохворал всю дискуссию против "троцкизма". Можно
предвидеть революцию и войну, но нельзя предвидеть последствия осенней охоты
на утку",- сетовал Троцкий, намекая на то, что если бы не болезнь, он мог бы