"Александр Шубин. АнтиТеррор Сталина" - читать интересную книгу автора

неприятное дело. Но не только потому, что боялся обвинений во
фракционности - он выслушивал их не впервой. Проблема была серьезнее -
молодые выдвиженцы, пытавшиеся рассуждать о стратегическом курсе партии, под
давлением обстоятельств сдвигались вправо. Настоящей угрозой была идейная
неустойчивость правящего слоя. Стоило потерять контроль над вторым эшелоном
руководства, и он мог проголосовать против политики Сталина. Поскольку
квалификации, достаточной для руководства страной, у второго эшелона не
было, привлечение к власти правых станет делом времени. Бухарин и Рыков
превращались в своего рода "теневой кабинет" СССР. И это был не единственный
"теневой кабинет".


Троцкий и Блюмкин

В условиях индустриального рывка, когда Сталин стал радикальней
Троцкого, лидеры левой оппозиции, причем уже не только Зиновьев и Каменев,
но и Преображенский, Радек и Пятаков, были готовы к примирению с ним. 15
июня 1929 г. Преображенский писал, что оппозиция - это "организация, смысл
существования которой утерян... армия после войны, которая не желает
распускаться".[26] После того как партия по сути приняла троцкистскую
экономическую программу, оппозиционеры думали вернуться в ВКП(б)
торжественно, с развернутыми знаменами. Но нет, Сталину не нужна была
"союзная армия" в партии. Он был готов принять троцкистов назад в партию
только через покаяние (как все понимали, весьма неискреннее). Троцкисты не
должны претендовать на авторство новой политики и, следовательно, - высшую
власть.
В июне 1928 г. начали принимать в партию зиновьевцев. 16 ноября 1928 г.
Каменеву разрешили напечатать статью о реконструкции промышленности в
"Правде". Каменев был восстановлен в июне 1929 г. и затем назначен
начальником Научно-технического управления ВСНХ. Зиновьев, восстановленный в
партии, стал ректором Казанского университета, а затем введен в редакцию
теоретического органа ВКП(б) "Большевик", сотрудничал в "Правде". Пятаков
стал заместителем председателя, а с 1929 г. - председателем Госбанка.
Преображенский, Радек и Смилга готовили "разрыв с троцкизмом", о котором
объявили 10 июля 1929 г. И. Смирнов и его сторонники сначала попытались
отделаться заявлением об общности взглядов с нынешним руководством. Не
прошло, пришлось переписывать заявление несколько раз в духе покаяния, и
только в октябре оно было признано приемлемым Политбюро. Стали возвращать
раскаявшихся троцкистов из ссылок, предоставлять им работу в соответствии с
квалификацией. Радек говорил одному троцкисту, вернувшись из ссылки в ноябре
1929 г.: "В Москве нет хлеба. Недовольство масс... Мы накануне крестьянских
восстаний. Это положение вынуждает нас во что бы то ни стало вернуться в
партию... С Троцким мы совершенно порвали".[27] Не желавший каяться Троцкий
в этих условиях становился лишней фигурой - 10 февраля 1929 г. его выслали
из СССР. А бывшие троцкисты стали верхушкой слоя спецов. Но только те, кто
покаялся. Остальных продолжают арестовывать.
Сталин не доверял вернувшимся в партию оппозиционерам. Идейно они
теперь были ближе. Но что будет завтра, когда потребуется новый крутой
поворот. Их фракция будет решать - поддерживать Сталина или голосовать
против него. Они каются, но это неискренне. В 1928 г. Сталин говорил