"Эндрю Шугар. Джейсон, ты мертв! " - читать интересную книгу автора

больше не будет. В конце концов нечувствительность распространится на
правую сторону, и Джейсон станет беспомощной разлагающейся грязью, кучей
умирающей плоти.
Он не знал толком, сколько ещё осталось до берега, но начал
сомневаться, хватит ли ему времени. Хватит ли этих драгоценных минут, пока
его тело окончательно не разложилось. Джейсон потерял всякое понятие о
времени и календаре и не был уверен, идет ли он два или три дня. Может,
четыре или пять. У него не было иной возможности определить время, кроме
как по степени разложения тела. Покалывание и онемение начались, когда он
только тронулся в путь, а из того, что он помнил из наставлений Роузголда
следовало, что на тропе он два дня. И осталось только несколько часов.
Потом, когда онемение закрепится в каждом кубическом дюйме его тела, он
начнет таять. Мускулы и кости буквально развалятся на составные химические
компоненты. Клетки разложатся на молекулы, которые сформируют другие
соединения, другие неорганические химические вещества. Джейсон станет
сначала комком неузнаваемой протоплазмы, затем липкой грязью, которая
когда-то было превосходным образчиком человеческого существа.
Единственное, что останется живым на этой стадии - мозг, согласно
Роузголду погибающий последним. Купаясь в питательной жидкости своего
разлагающегося тела, Джейсон узнает все о муравьях, земляных крабах и
прочей живности джунглей, дерущейся за глоток - другой оставшейся от него
жижи. Он содрогнулся, отчетливо это представив, и попытался ускорить шаг.
Но тело игнорировало команды мозга, и он продолжал брести с той же
скоростью, хромая на левую одеревеневшую ногу, как человек на протезе.
Он достиг одного из бесчисленных изгибов тропы, над которым листья
смыкались густым балдахином, закрывая весь свет, и, хотя луна снова вышла
из-за облаков, в тоннеле было абсолютно темно. Джейсон должен был присесть,
чтобы пробраться сквозь него, но тут левая нога окончательно отказалась
служить, он рухнул лицом вперед, ранец стукнул его по голове. И он пополз
на четвереньках сквозь темноту, пока не увидел впереди бликов лунного
света.
На свободном пространстве он медленно встал на ноги, покачиваясь
вперед - назад, пока левая не попала в ритм шага, и опять с трудом двинулся
вперед, к морю, на мгновение пожелав никогда не связываться с подобной
миссией. Он с самого начала предчувствовал беду.
Но потом отказался от этого желания. Он был рад попасть в Пунта де
Флеча. Знакомство с Бруни того стоило. Стоило боли и даже смертей. Ее
любовь, даже всего на несколько часов, стоила любой цены, даже его жизни.
У Джейсона была и другая причина радоваться, что он согласился на это
поручение. Впервые за тридцать восемь лет у него был шанс встретиться с
опасностью лицом к лицу, оставшись без множества защитных устройств,
которые он совершенствовал годами. Он не был счастлив от того, что в себе
увидел, но и не пристыжен. По крайней мере он знал то, о чем другие только
догадываются: знал, кто он и чего стоит.
А за следующим изгибом тропы он очутился на пляже.
Следовало убедиться, что это именно тот пляж, который нужен. Но ему
вдруг все стало безразлично. От этого зависело, подберет ли его Институт,
или вся борьба пропадет впустую, но он не придавал этому ни малейшего
значения. Им завладела аппатия. Может, мысли о Бруни были причиной? Может,
его омерзение перед человеческой природой и собственными недостатками