"Василий Шукшин. Там, вдали..." - читать интересную книгу автора

Закурили. Выпили молча по рюмке.
- Что делал это время?
- Работал.
- Столярничал?
- Да.
- Сама нашла тебя? ..
- Сама.
- Ну и как? Как теперь думаешь? - Фонякин имел в виду дочь.
- Если в двух словах: по-моему, дело идет к лучшему. Не сразу,
наверно... Не знаю, по-моему, она взялась за ум. Я верю. Учиться хочет.
- Здесь тоже столярничать думаешь?
- А что еще?
Фонякин налил по рюмке. Оглянулся на дверь.
- Не прихватят нас с тобой?
- Нельзя пить?
- Дэ-э... Давай.
Выпили.
- Кхэ... А где столярничать хочешь?


- В МТС.

- В РТС. Эмтээсов нет теперь.
- Ну в РТС. Какая разница.
Помолчали.
- Рад, что приехали, - сказал Фонякин. - Старею, наверно... Сны
какие-то дурацкие вижу.
- Одна она у вас была?
- Она не говорила?
- Нет.
- Сын был... Убит под Курском. Николай. Ступай позови ее... Пусть
споет. Охота послушать.
Ольга вошла в комнату, вопросительно посмотрела на отца.
- Садись, дочь. Давно не виделись... - просительная нотка прозвучала в
голосе Фонякина; и весь он был какой-то беспомощный перед крупной, красивой
дочерью.
"Оба мы перед ней какие-то... маленькие, - признался себе Петр. - И не
знаем, что делать. Вот человечина! "
- Спеть?
- Спой. Сейчас я гитару принесу, - Фонякин встал и вышел из комнаты.
- Сдал крепко отец-то, - сказал Петр.
Ольга, уперев руки в бока, задумчиво смотрела в темное окно. Ничего не
сказала.
- Покажи брата, - попросил Петр.
Ольга показала глазами на портрет (увеличенную фотографию) молодого
круглолицего, до удивления похожего на Ольгу парня в офицерской форме.
Взгляд такой же - прямой, твердый, открытый. Петр вгляделся.
"Он бы сумел с ней поговорить", - подумал невольно.
Фонякин принес гитару, неумело тренькнул струнами, подавая ее дочери.
- Твоя. Помнишь?