"Василий Шукшин. А поутру они проснулись..." - читать интересную книгу автора

очень внимательно - смотрел на урку.
- Что, очкарь? - повеселел тот. - Перетрухал? Хох, гнида!..
- Сейчас подойду и дам пощечину, - сказал очкарик дрожащим от обиды
голосом.
Урка изумленно выпучил на него глаза... Смотрел ненкоторое время. Потом
встал, шикарным жестом запахнулся простыней и медленно - очень медленно -
пошел к очканрику.
- Я вас прошу, синьор духарь, дайте мне пощечину. Умоляю... надо же
держать слово. А то я обижусь и буду вас долго-долго метелить. Ну?.. Мы же с
вами джельтмены, вы сказали слово, надо же держать слово.
- Совершенно верно, слово надо держать. Я плохо винжу, где ваше лицо?
- Вот мое лицо, вот... - урка показал пальцем. - Вот эта вот
окружность - это моя личность, в такую луну нельзя промахнуться. Ну? Я же
тебя оскорбил... Разыграл, как дунру, ты же кандидат...
Все напряженно ждали, чем закончится эта сцена между двумя
"джельтменами".
- Могу еще оскорбить, вонючка ученая. Гнида. Как еще?..
- Достаточно, - молвил очкарик. Он распрямился и донвольно
торжественно, - то ли не чувствуя страха, то ли от театральности,
свойственной ему, - произнес фразу: - От имени всех очкариков! - и
залепил урке отчетливую пощенчину.
- Вот как! - удивилась даже тетя Нюра; по простоте дуншевной она
сперва не поняла, что готовится именно понщечина. - Ты што это, эй!
- Мх-х, хорошо, - как-то даже сладострастно сквозь стиснутые зубы
пропел урка. - Еще раз... Умоляю, с другой стороны.
- Нет, этого вполне достаточно, - снисходительно сканзал очкарик;
странно, неужели он так и не почувствовал опасности, или эта театральность
так въелась в человека? Он хотел величаво отбыть в сторону своей койки, но
урка пойнмал его за простыню и подтянул к себе.
- Ну, гнидушка-а, ну умоляю - еще раз, с другой сторонны. Ох, как я
счас буду метелить! - урка зажмурился и поканчал головой. - Как же я буду
метелить, мама родимая!.. Умоляю, кинь еще одну - для напряжения, чтобы я о
так от, о так - рразорвал сразу...
Но тут встал мрачный со своей койки, подошел к ним и с усилием,
решительно оторвал урку от очкарика.
- Дальше будешь иметь дело со мной, - сказал он урке.
Урка опять значительно и долго - в который уже раз он пускал свой
взгляд в дело! - посмотрел на мрачного... Тот спокойно - тому кажется,
даже доставляло удовольствие, что на него смотрят так значительно, -
выдержал этот опаснный взгляд и лег на свою кровать. Урка тоже лег. Все
проинзошло в полной тишине. И в тишине же урка вдруг рывком скорчился на
своей кровати, заскрипел зубами, закрутил гонловой и - не то простонал, не
то взмолился злорадно свонему жестокому богу - поклялся:
- Ох, как же я буду метелить! Как я буду метелить!..
- Благодарю вас, - сказал очкарик мрачному. - Если бы у меня были
очки, я бы схватился с этим орангутангом: я когда-то занимался боксом. Но
без очков я плохо вижу.
Мрачный промолчал на это. А урка глубоко вздохнул и сказал негромко
себе:
- Только бы дожить до светлых дней.