"Василий Шукшин. Из детских лет Ивана Попова" - читать интересную книгу автора

- Скоро, скоро, - бодрится папка. - Еще свернем на одну улицу, потом в
переулок - и дома.
Дома!.. Смелый он человек, папка. Я его уважаю. Но затею его с городом
все-таки не могу принять. Страшно здесь, все чужое, можно легко
заблудиться.
Не заблудились. Подъехали к большому дому, папка остановил коня.
- Здесь. Счас скажу, что приехали...
- Скорей там, - велит мама.
- Да скоро! Скажу только...
В переулке темно. Я чувствую, мама боится, и сам тоже начинаю бояться.
Одной Тале - хоть бы хны.
- Мам, мы тут жить станем?
- Тут, доченька... Заехали!
- Уговори ты его назад, домой, - советую я.
- Да теперь уж... Вот дура-то я, дура!
Папки, как на грех, долго нету. В доме горит свет, но забор высокий,
ничего в окнах не видать.
Наконец появился папка... С ним какой-то мужик.
- Здравствуйте, - не очень приветливо говорит мужик. - Заезжай, я покажу,
куда ставить. Барахла-то много?
- Откуда!.. Одежонка кой-какая да постелишка.
- Ну, заезжайте.
Пока перетаскивают наши манатки, мы сидим с Талей в большой, ярко
освещенной комнате на сундуке в углу. В комнату вошел долговязый
парнишка... с самолетом. Я прирос к сундуку.
- Хочешь подержать? - спросил парнишка.
Самолет был легкий, как пушинка, с тонкими размашистыми крыльями, с
винтиком впереди... Таля тоже потянулась к самолету, но долговязый не дал.
- Ты изломаешь.
Таля захныкала и все тянулась к самолету - тоже подержать. Долговязый был
неумолим. И во мне вдруг пробудилось чудовищное подхалимство, и я сказал
строго:
- Ну чего ты? Изломаешь, тогда что?! - Мне хотелось еще разок подержать
самолет, а чтоб долговязый дал, надо, чтоб Таля не тянулась и нечаянно не
выхватила бы его у меня.
Тут вошли взрослые. Отец долговязого сказал сыну:
- Иди спать, Славка, не путайся под ногами.
Когда остались мы одни, я вдруг обнаружил, что свет-то - с потолка!.. Под
потолком висела на шнуре стеклянная лампочка, похожая на огурец, а внутри
лампочки - светлая паутинка. Я даже вскрикнул:
- Гляньте-ка!..
- Ну что? Электричество. Ты, Ванька, поменьше теперь ори - не дома.
Тут вступилась мама:
- Парнишке теперь и слова нельзя сказать?
- Да говори он сколько влезет - потихоньку. Чего заполошничать-то.
Они еще поговорили в таком духе - частенько так разговаривали.
- Завез, да еще недовольный...
- Ну и давай теперь на каждом шагу: "Гляди-ка! Смотри-ка!" Смеяться ведь
начнут.
- Ну и не одергивай каждый раз парнишку!