"Ждеймс Виллард Шульц. Ошибка Одинокого Бизона (вестерн)" - читать интересную книгу автора

ног, побежали мы домой и встретили отца и Ки-па, которые, заслышав
выстрел, поспешили к реке. Мы показали им убитого лося, истец, сдирая с
него шкуру, похвалил меня за меткий выстрел и побранил за то, что я
отлучился без спроса.
- Военные отряды бродят в окрестностях, - сказал он, - и детям опасно
уходить из лагеря.
Так выстрелил я в первый раз из ружья, и первая моя пуля попала в цель.
Мы продолжали ловить бобров, так как отцу моему хотелось иметь черное
кожаное седло. Ки-па предложил ему подарить седло, если отец пойдет к
пикуни и уговорит их не торговать больше с Красными Куртками, а приносить
бобровые шкурки и другие меха в форт Длинных Ножей. Конечно, мой отец
ответил на это отказом и объяснил, почему он навсегда покинул родное племя.
Ки-па пристально смотрел на него, а потом покачал головой и сказал ему
знаками:
- Ты поступил неправильно. Угаси гнев в сердце своем и вернись к родному
народу. Да, они тебя отхлестали, но ты сам навлек на себя наказание. Ты
нарушил закон охоты.
- Они не смели меня бить, - ответил знаками отец, и так быстро двигались
его руки, что трудно было его понять. - Я кормил вдов и детей. Я не
отступал перед врагами и первый бросался в бой.
- Да, и потому-то ты первый должен был повиноваться закону, установленному
для всего племени, - сказал Ки-па.
На это отец ничего не ответил. Плотнее завернувшись в одеяло, он ушел и в
продолжение нескольких дней почти не разговаривал с нами. Когда гнев его
остыл, мать снова напомнила ему, что я должен начать священный пост и
обрести "тайного помощника". Он согласился с ней, и все мы вышли из лагеря
искать удобное местечко, где бы я мог поститься.
Мы осмотрели долины Большой реки и реки Марии, но подходящего места не
нашли. Когда мы возвращались долиной реки Марии в лагерь, отец решил
построить для меня помост на дереве. Матери это не понравилось.
- Похоже на то, будто мы его хороним, - сказала она.
Тебе известно, сын мой, что наш народ не зарывает покойников в землю, а
кладет их на помосты в ветвях деревьев.
- Пустяки, - отозвался отец. - Пусть он постится на дереве.
Вскоре мы нашли подходящее дерево: старый тополь, ветви которого низко
спускались к земле. Рос он довольно далеко от лагеря, и сюда не доносился
стук топоров белых людей, работавших на лужайке. В течение целого дня мать
и сестра устраивали для меня помост. Между двух толстых суков они положили
длинные крепкие жерди, разостлали на них мягкие шкуры бизона. Над помостом
они протянули кусок старой кожи, когда-то служившей покрышкой для вигвама,
- этот навес должен был защищать меня от дождя и солнца.
На закате солнца я вскарабкался на помост, завернулся в одеяло и лег,
положив подле ружье.
- Призывай на помощь все живые существа, населяющие землю, воздух и воду,
- сказал мне отец. - Быть может, кто-нибудь из них согласится стать твоим
"тайным помощником". Я тоже обращусь к ним с мольбой. Эх, нет у меня своей
священной трубки!
- Нитаки и я каждый день будем приносить тебе воду, - сказала на прощание
мать.
Они ушли, оставив меня одного на помосте. Спустилась ночь. Я проголодался,