"Станислав Шуляк. Лука" - читать интересную книгу автора

читать свежие и старые газеты), а внутри у него - у родителя - был железный
механический мотор, от него всегда попахивало бензином; когда он ходил,
умывался или обедал, то слышался приглушенный шум работающего мотора, а
когда спал, так - одно тихое постукиванье, потому как мотор его работал
тогда на незначительных холостых оборотах. Впрочем, еще говорили, что он как
две пули из одного ружья похож на соседа родителей Луки, уходившего, бывало,
на полгода в плаванье, потому что был по морской части. Но только похож, но
не сосед.
Само рождение ребенка было тоже весьма удивительным. Роды каким-то
непонятным образом обошлись для матери почти совсем без боли, ребенок как
будто сам, своею охотой вылез из чрева, даже, кажется, помогая себе
ручонками и ножонками вылезать из чрева. Никто еще и подступиться толком не
успел, как уже ребенок был на воле. Пожилой, опытный акушер, принимавший
роды, рассказывал, что за всю жизнь не видел не видел ничего подобного.
Младенец был большой, тяжелый, с чистым телом, и, странное дело,
совершенно не кричал, не заходился плачем, как это обычно проделывают дети в
его положении, он был спокоен и сосредоточен, с глазами, с первой минуты
открытыми на мир, и он с невыразимой, непотребной иронией поглядывал на
всех, собравшихся в покое, на изумленную мать, на пожилого акушера, на
хлопотливых сестер. Он охотно давался в руки и посматривал тогда на взявшего
его своим глумливым вольтеровским взглядом, и поджимал иронически губы, и,
казалось, что-то таил на уме.
Но главное то, что у ребенка (этого поначалу не заметили ни акушер, ни
сестры, а когда заметили, так просто ахнули) был издевательски высунут и еще
прикушен деснами (что, впрочем, кажется, не доставляло никакого беспокойства
мальчику) судорожно-напряженный, синий, неподатливый язык. В этом точно была
непонятная издевка, одна из сестер так даже вскрикнула от страха, а у других
дрожали руки, когда им нужно было хоть дотронуться до самодовольного,
глазастого младенца. Язык потом Луке вправляли на место при помощи
роторасширителя, и тогда весь персонал с каким-то удовлетворением впервые
увидел слезы Луки.
Ребенком Лука был необыкновенным. У него даже сердце оказалось с правой
стороны. Вернее, долгое время считали, что у него сердце с правой стороны.
Это еще в родильном доме Луку взялся прослушать пожилой акушер, как вдруг
изумленно воскликнул, даже отбросив в сторону инструменты: "Ба, да ведь у
нашего мальчика сердце с правой стороны! Сестра, ну-ка запишите его в
книгу". Потом в жизни Луке часто приходилось бывать на различных медицинских
комиссиях, и везде врач, едва коснувшись груди мальчика трубкой, тут же
отбрасывал все свои инструменты и изумленно восклицал: "Ба, да ведь у нашего
мальчика сердце с правой стороны".
О Луке писали в газетах в связи с этой удивительной природной
особенностью, его снимало телевидение, и снимали на пленку, его изучали
ученые из академии наук, его имя даже стало известным кое-кому за границей.
Лука постепенно привык к вечному удивлению вокруг себя, привык к восторгам и
вниманию, привык иногда слышать свое имя в обрывках случайных разговоров на
улице, но все оказалось преходящим.
Однажды уже возмужавшим, слегка увальневатым юношей, перед самым
поступлением в Академию, Лука был тоже на комиссии, и молодой, какой-то
самоуверенный, горбоносый врач, прослушав Луку, вдруг раздраженно и едко
заметил: "А что это там написано, что сердце у него с правой стороны?! Что