"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора

жизнью.
- Алеша! - Колебанов поморщился. - Не надо намеков. Новиков любит
оглоушивать такими фразами. Будем говорить попроще.
- Новиков жизнь знает.
- В объеме воинского устава.
- Плюс десять лет работы: Хасан, Монголия... Все вместе - больше двух
курсов истфака.
- Я с чужого голоса не пою. Я мыслю самостоятельно.
- Сомневаюсь: мыслитель умеет выслушивать и обдумывать высказывания
других, чего о тебе не скажешь. Так вот, Колебанов, я беру на себя смелость
проникнуть в чужую душу, в самые ее потемки.
- Маг! Волшебник!
- Хочешь эксперимент? Делай выбор! Даю характеристику любому из наших
ребят.
- Хм-м-м. Заманчиво... Ну, а кто подтвердит достоверность твоей оценки?
Сказать можно все.
- Народную мудрость используем. Ты ссылался на нее в рассуждениях о
чужой душе и потемках. После моей оценки проведем беглый опрос. Мнения
совпадут - правда моя.
- Ладно! Согласен! - с лукавым интересом Колебанов оглядел
окружающих. - Возьмем, возьмем хотя бы... - он нарочно тянул. Под его
взглядом лица сразу же присмиревших летчиков менялись: одни становились
непроницаемыми, другие - растерянно-виноватыми. И те и другие не желали,
очевидно, попасть на язык экспериментатору. - Возьмем... Охарактеризуй нам
командира "голубой двадцатки", - неожиданно заключил Колебанов. - Ковязина.
- Пожалуйста. Кстати, если я в чем-либо напутаю, Колтышев дополнит меня
и поправит. Слышишь, Николай?
- Из меня арбитр...
- Сплетничать не принудим.
В это время вновь появился вестовой. Он вызвал в штаб Колтышева и
Коломийца. Штурман и стрелок-радист засобирались. О споре забыли: всем было
понятно, что экипаж "голубой двадцатки" получает какое-то задание. Значит,
командование разрешило полеты. Шахматисты дробно ссыпали фигуры в ящики
столов. Музыканты гуськом потянулись к "струнному арсеналу". Летчики
подтягивали унты, застегивали комбинезоны. Кое-кто направился к выходу. А
Сбоев, оседлав скамью, крутил, как филин, головой и пытался образумить
товарищей:
- Успокойтесь! Да успокойтесь же!
Но возбуждение все нарастало, И тогда Алексей, вскочив на скамью,
прокричал голосом вестового:
- Товарищи командиры! - наступила тишина. - Если понадобитесь, командир
полка вас пригласит. Что и просил он вам передать.
После немой сцены, последовавшей за репликой Сбоева, зазвучал сперва
робкий, а затем дружный смех. Алексей стоял на скамье и тоже улыбался.
- Артель, а не боевое подразделение, - наконец сказал он, жестом
приглашая всех занимать места. - Лихачев и на порог вас не пустит. Садитесь.
Продолжим наш эксперимент.
- Вез арбитра?! - ужаснулся Колебанов.
- Он свое скажет. - Сумцов поймал за рукав Колтышева. - Коля,
минутку! - подал ему лист бумаги и карандаш. - Коротенько черкни. Характер