"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора - И у этого радиатор. Все. Буду тянуть вперед помалу: запас высоты пока
есть. А там... Для нас - ближе фронт, ближе дом. Так я говорю? - Так-то оно так... - в голосе Николая Аркадий уловил нотки сомнения, может быть, и боязни. Сам же Аркадий к возможной гибели относился так, как относится к ней идущий в атаку солдат. Эта мысль слабо пульсирует где-то глубоко в подсознании, а на переднем плане бьется огромно лишь: "Поскорей добежать бы вон до той выбоины, рытвины, воронки; поскорей достичь бы вон того бугра, холма, окопа - там победа, а значит - жизнь". Но уж ежели задело солдата пулей или осколком и упал он на землю, то кажется ему, что смерть, единожды затронув, занесла над ним косу вторично и на сей раз не промахнется, секанет под корень. А укрыться солдату негде: лежит он между своими окопами, из которых только что выскочил, и вражескими, до которых еще бежать да бежать. Лежит на ничейной полосе беспомощный и всем напастям открытый, как распеленатый младенец. А отползти солдату в укрытие нет возможности: иссякли силы. А жить солдату ой как хочется! Вот когда мысль о неминуемой смерти из подсознания властно пробивается вперед и заполняет не только думы, но и существо. От нее солдат не отмахнется, как прежде, не выкинет ее из головы... Аркадий чувствовал себя сейчас одновременно и как атакующий и как раненый. Эти два чувства боролись в нем, и пока трудно было предсказать, какое одержит верх. Он терпеливо ждал, чем закончит штурман начатую фразу. - Ближе к фронту - больше немцев, - наконец выдавил тот. - На головы им не опустимся, будь уверен. - И посадочную площадку они для нас тоже не обозначат. прыжку. Слышишь, Михаил? - и, когда в наушниках прозвучало лаконичное слово "да", добавил: - Прыгать по команде. Враз прыгать. Все было сказано. Все было понятно. Безмолвным серебристым призраком скользила "голубая двадцатка" к едва просветлевшей полоске восхода. Облака коснулись машины, и она рвала их фюзеляжем, плоскостями. Кабину окутала мгла. На плексигласе набухали водяные капли, округлялись, удлинялись и, срываемые встречным потоком воздуха, исчезали. Стрелка альтиметра переместилась под километровую отметку. До земли - девятьсот пятьдесят, девятьсот, восемьсот пятьдесят, восемьсот... семьсот пятьдесят, семьсот... "Когда же кончится облачность? И ветер. Разнесет ребят, разбросает - не соберешь". - Прыгать разом! Опознавательный на земле - короткие свистки. ...шестьсот пятьдесят, шестьсот, пятьсот пятьдесят... - Пошел! Но штурман даже не привстал, даже не посмотрел на Аркадия. Стрелок-радист только засопел учащенно. - Мне риск по штату положен! - рассердился Аркадий. - Николай, подавай сигнал, и прыгайте... черти! - С тобой - да! - голос штурмана был железен. - Ну и дьявол с вами! Держитесь! Покрепче держитесь! Машина, пронзив облака, прорвалась к земле. Темный массив рос, прояснялся: бархатная чернота выцветала, покрываясь бледными пятнами заснеженных полян и вырубок, линиями просек. "Почему так малы поляны и узки |
|
|