"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора

Но дом не отзывался. Дом затаился мертво. Аркадий обеспокоился: вот-вот
деревня проснется, появятся люди.
В глубине дома наконец ржаво скрежетнули петли дверей. Осторожные шаги
в сенях покрыл грохот опрокинутого ведра, и после недолгого молчания,
нарушаемого прерывистым дыханием с той и с другой стороны, хриплый голос за
дверью спросил, будто угрожал:
- Чего надо?
Еще вчера вечером, когда хозяйка рассказывала Аркадию о старшем
полицейском все, чему была сама свидетельницей и что донесла до нее мирская
молва, Аркадий дал себе слово, несмотря на опасность, которой должен был
подвергнуть себя и товарищей, наказать предателя. Слушая немудреный рассказ
о "злодействах и бесстыжести Евсейки, выпущенца из брестской тюрьмы", о том,
как по своей воле "тиранил и выдавал красноармейцев, палил заимки" и потом
"каялся перед миром и поносил немцев", Аркадий раскусил и трусливую натуру
Пинчука. Такой не сразу поверит простому человеку. И Аркадий решил схитрить,
решил разыграть перед ним выпущенного из тюрьмы забулдыгу, каких, судя по
всему, в жизни Пинчука встречалось много. Вряд ли он мог запомнить их всех.
Теперь Аркадию надо было войти в новую роль.
- Впускай, Евсей! - сказал он, безбоязненно назвав неизвестного по
имени: за дверями, по расчетам Аркадия, должен был находиться Пинчук - трус
не доверяет никому.
- Знаешь меня? А ну, ну? Где виделись?
- Не ты ли в Бресте бедовал? Да открывай, что ли!
- Постой, постой...
Забрякали звеньями железная цепь запора, взвизгнула тоненько щеколда.
Дверь приоткрылась. В щели метнулся глаз, и дверь захлопнулась.
- Не один ты вроде?
- Корешки со мной. Пуганый ты, как вижу. Что так?
- Не-е... - Пинчук успокоился, заметив, что у посетителей нет оружия. -
Вторгайтесь, вторгайтесь, - и, взяв Аркадия под локоть, повел через сени. -
Митрошкин! - крикнул зло. - Зажги свет! Обленились, сволочи! Все бы им пить,
жрать...
В темноте, пропахшей самогоном и квашеной капустой, взбрякнул
полупустой спичечный коробок, щелкнула спичечная головка, отбросив к порогу
огненную каплю, и вспыхнула, осветив крупные костлявые пальцы с выпуклыми
грязными ногтями. Осветилась и часть лица Митрошкина - скошенный подбородок,
нижняя губа, тонкое основание выпуклого носа. Огонь петушиным гребнем
затрепыхался на фитиле трехлинейной лампы. Захватанное потными пальцами
стекло с наискось отбитым верхом рассеяло по сторонам жидкий свет. Пинчук
засуетился, стал придвигать к столу табуретки. Он часто покрикивал на
Митрошкина. Аркадий осматривал помещение.
Квадратная комната была захламлена донельзя: потолок в разводах, пол
заслежен. Штукатурка на стенах местами выкрошилась, обнажив клетчатый
переплет дранки. Кое-где даже проглядывали бревна с пучками мха.
Стол, к которому приглашал Пинчук, был завален хлебными корками,
обрезками сала, огрызками огурцов. Пустые бутылки тускло поблескивали по
углам, теснились на утыканном окурками подоконнике, позвякивали под столом,
где невозможно было уместить ноги.
На лавке, занимающей широкий простенок между окнами, по-сиротски
пристроив кудлатую голову на свернутое жгутом засаленное полотенце и