"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора

извлек из кармана пластмассовую коробку с домино, встряхнул ею над головой
так, что костяшки запощелкивали в коробке, словно кастаньеты, и, дружески
хлопнув одного из притихших летчиков по спине, весело сказал:
- Мудришь? Брось! Лучше повоюем.
Тот посмотрел на Новикова недоуменно, будто и вовсе не понимал, что,
собственно, потребовалось от него этому человеку, и машинально вслух
забормотал:
- Шесть букв. Человек, выдающийся среди других своими познаниями.
Энциклопедист! Нет... Ученый? Нет... Философ?..
- Балбес, - предложил Новиков.
- Нет, - полный внутреннего напряжения взгляд скрестился со взглядом
комэска-1. - Первая буква - "э".
- Тогда - эрудит.
- Точно!.. Эрудит! - Восторженный вопль счастливца убедил Новикова, что
в этой среде он не подберет партнеров для игры в домино. Пошарив глазами
окрест, капитан заметил у дальнего шахматного столика буйный каштановый чуб
и окликнул Ковязина.
- Хвораешь, Аркадий? Пустое занятие. Болельщиков и без тебя хватает.
Иди садись! - и указал место напротив.
Костяшки со стуком разлетелись по столешнице.
- Кто еще?
Подошли младший лейтенант Колебанов и штурман "голубой двадцатки"
лейтенант Колтышев, несколько полноватый для своих тридцати лет,
сосредоточенный мужчина с серьезным неулыбчивым лицом. Колтышев сразу подсел
к Аркадию, а Колебанов, переминаясь с ноги на ногу, смотрел на Новикова.
- Совестно, небось? - спросил капитан.
- Да не было же ничего, не было! - Колебанов стукал себя в грудь
кулаком и поигрывал бровями. - Честно играли! Колтышев никогда не плутует, а
я...
- Он и тебе не семафорил?
- Нет! Не было у нас никакой сигнализации!
А сигнализация, конечно, была простая и поэтому труднодоступная для
непосвященных, она неизменно приносила победу Колебанову с Колтышевым.
Новиков терялся в догадках. Наконец, он обратил внимание на то, что, играя
на единицах, противник "забывает" на столе одну косточку, на двойках - две и
т. д. При игре на "пустышках" все семь забираются в руки.
- Ладно, - согласился Новиков. - Садись. Но...
Разыграли "флотского". Колебанов оживился. В игре он не мог вести себя
спокойно, а менялся, как пламя костра на ветру. Впадал то в мрачность, то в
необузданное веселье. Округлив игру по пятеркам, он пропел фальцетом:
- Еще одно последнее сказанье, - и бросил торжествующий взгляд на
погруженного в раздумье Новикова. - Как оценит мой капитан подобное стечение
обстоятельств? Каково будет решение, от которого всецело зависит судьба
экипажа? Не тяните, мой капитан! Характер человека проявляется в любом
действии, - он забасил, налегая на "о". - Коли хотите, характер сказывается
даже в привычке и манере чистить по утрам зубы...
- Слова мои, - равнодушно поддакнул Новиков и, когда на смуглом лице
Колебанова появилось выражение полнейшей удовлетворенности, высоко подкинул
и поймал на лету последнюю костяшку. - Вот она, милая! Не паниковать! Прежде
чем поставить ее на законное место, сделаю ряд замечаний. Фортуна,