"Юрий Шутов. Собчачья прохиндиада ("Ворье" #2) " - читать интересную книгу автора

развития демократии в СССР в сравнении с другими развивающимися странами",
но тут же сбился, ощутив нелепость темы и места, однако, быстро очухавшись,
простецки попросил впредь беречь стеклотару, нехватку которой город уже
ощущал. Офицеры, не обращая внимания на "патрона", принялись по команде
крошить друг друга ногами и кулаками, вертясь вокруг него и демонстрируя
такой неподдельный драчливый энтузиазм, что мне за Собчака стало неспокойно.
Ему с лихвой хватило бы одного случайного удара любого из них, поэтому я
решительно выхватил высокого гостя из этой, уже чуть окровавленной,
круговерти. Наш уход никто из дерущихся, похоже, не заметил, что
свидетельствовало о серьезности намерений участников схватки в этом
междусобойчике.
Мы вышли во двор института и направились в противоположный угол
обширной территории, к бане. Собчак продолжал сокрушаться по разбитым
бутылкам, сожалея о крепости голов.
Ставшие в последнее время довольно частыми походы с "патроном" в баню я
ценил и старался не пропускать. Собчак не пил, чтобы бывать пьяным, поэтому
баня стала единственным местом его психического раскрепощения. Под ударами
веников, в клубах пара, сильно ароматизированного припасенными мною разными
травяными настоями, повседневная несменяемая маска "патрона" растворялась,
словно болотная ряска, обнажая порой трясину собчачьего сердца. Отсюда
ценность любого банного разговора в силу его почти искренности была
несоизмеримо выше всей вместе взятой изрекаемой им постоянно и повсеместно
лжи. Темы после распарки обсуждались всякие: от достоинств отдельных частей
тела приглянувшейся ему официантки до эпохи явления "феномена Собчака"
современникам и причин почему-то не очень сильно ощущаемой бурной радости
человечества по поводу такого всевышнего благоволения. Откровенные и частые
подозрения "патрона", что он принадлежит всему человечеству и что его
возможная смерть от сердечного недуга, предсказанная хитрым Куликом, может
стать катастрофой для населения планеты, Собчака сильно угнетали, а меня
забавляли. Но тем не менее я решил для успокоения размагнитить "патрона" от
куликовских чар при помощи заехавшего в Ленинград и подвернувшегося под руку
известного оракула, "мага астрологии" Паши Глобы, которого как-то за ужином
мне пришлось долго уговаривать заявить в очередных своих телепредсказаниях о
будущих "долгих летах" "патрона", для убедительности сославшись, скажем, на
"зашедшие друг за друга" близкрутящиеся планеты или еще какие-либо
неприятности в созвездии, к примеру, Рака. На следующий день после вечернего
телепрорицания Глобы радости Собчака не было предела. О моем же участии он
не догадывался, поэтому, воодушевившись, вместо активизации в работе стал
сильнее и чаще париться, уже невзирая на учащающийся при этом пульс.
Время, проводимое в банях, зачастую мною использовалось для доведения
кругозора "патрона" до необходимого его должности радиуса. В этой связи
приходилось, с учетом известного статистического материала, порой делать
социально-экономические срезы исторически сложившегося городского
потенциала. Надо отметить: Собчак первое время город не то чтобы не знал, он
просто был в этом смысле абсолютно стерилен и воспринимал Ленинград только
по адресам вузов, где подхалтуривал, да по маршрутам известного ему
транспорта, и то в радиусе одной, максимум двух трамвайных остановок. Такая
"осведомленность" "патрона" о субъекте своего управления меня сильно
обескураживала. Почти ежедневно приходилось пожинать плоды этого незнания и
общей его подавляющей некомпетентности. Дело в том, что есть такие