"П.Шуваев. Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста (Малодостоверная история в словах)" - читать интересную книгу автора

И опять после первой же бутылки самоустранился, на этот раз совершенно не к
месту и не по делу сославшись на зачет. Ушел, а они-то, небось, все уж допили,
спят, должно быть, и хорошо, если по своим комнатам...
Вовка был один и притом на собственной кровати. Толик вздохнул с
облегчением: ему отнюдь не улыбалось освобождать свою койку от сонного и пьяного
Лучкова. Не бывало, правда, такого ни разу, но Толик все боялся.
Спать, как ни странно, не хотелось, но готовиться хотелось еще меньше, и
Толик, хоть и раскрыл учебник, хоть и сел поближе к окну, никоим образом не
спешил взяться за дело. Увы, все, что могло бы сгодиться как замена учебнику,
было читано - и неоднократно, более того, было читано. Ох, еще ведь реферат,
который, в отличие от зачета, надлежит иметь сделанным уже завтра. Habeo librum
scriptum, подумал Толик, к понедельнику воистину надо иметь книгу написанной. Но
Вовка-то и наяву плохо переносит пишущую машинку, а уж будить его при посредстве
реферата... Впрочем, вся возня, вплоть до перевязывания готовой либры розовой
ленточкой (если вдруг придет в голову такая странная фантазия), должна занять ну
никак не более двух-трех часов.
Вероятно, Толик все же как-то нашумел, потому что Вовка начал проявлять
признаки активной жизнедеятельности. Была она не вполне осмысленной, однако
яркостью и выразительностью своей вполне могла потрясти воображение стороннего
наблюдателя.
Он произнес нечто, из чего, пожалуй, не смог бы извлечь полезной для себя
информации самый дошлый и дотошный лингвист. Он пошевелился, выпростал руку
из-под одеяла, повторил ту же последовательность звуков, имевшую, подумал Толик,
вполне интеллигибельное отношение к языку (Толик совсем недавно познакомился с
этим словом и слово, показавшееся ему звучным, хотел применить обязательно).
Потом рука принялась шарить по кровати, перебралась на стол и чуть не уронила
стакан, где все равно не было ничего, кроме вонючего осадка. Вовка задергался,
заскрипел кроватью, приоткрыл глаз, закрыл его, открыл другой, сонно, но
продолжительно выматерился и снова возлег неподвижно.
- Однако, - сказал Толик.
Пролежав еще несколько минут, Вовка вновь зашевелился, смахнул наконец
стакан на пол и сказал несколько слов, каких Толик и не слыхивал никогда. Открыл
глаза, стал ими неуверенно двигать. Nervus oculumotoris, подумал Толик,
околомоторный нерв. И тут Вовка додвигался до него.
- Привет, - сказал Толик.
Было ему скучно, хотя, казалось бы, вполне был бы по сюжету уместен живой
интерес, каковой испытывают порою добропорядочные индивидуумы, встречаясь с
обитателями "дна".
- Сколько времени?
Вовка был жалок.
- Без пяти семь, - строго ответил Толик.
- Ой, ..., о, ..., ... ... ...! Совсем ..., ...! - сказал Вовка.
- Ну-ну, - молвил Толик.
Вовка был жалок до такой степени, что это уже переставало быть скучным;
Толик с ужасом осознал, что сейчас неминуемо будет ввергнут в бездну лицемерной
филантропии - судьба, в общем, незавидная, неизбежная и неотвратимая, если ты
действительно добропорядочный индивидуум.
- Может, чаю хочешь?
- Не, - Вовка даже отмахнулся, - мне пива надо.
Единственное, что может спасти смертельно раненного кота. Толик взял чайник