"П.Шуваев. Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста (Малодостоверная история в словах)" - читать интересную книгу автора

сидеть, зачем ей Сашка?
- Но ведь я же обещал...
Правильно, решил Толик, именно так и надо было сказать - неуверенно, с
сомнением и угрызениями совести, он верный муж и образцовый друг, к тому же
просто интеллигентный человек. Именно так это все и надо подать.
- И зря обещал! Ты, между прочим, на свете не один живешь.
Правильно, а Людочке так и следовало реагировать; ведь не возражала бы она
спокойно дома посидеть, и не настолько я ей сегодня нужен, - и тем не менее надо
мне дать понять, чтоб не зарывался, согласился Толик. Сейчас можно и промолчать,
должно хватить виноватой улыбки.
- Который час? А, ну ладно, часиков до десяти можно...
Хватило улыбки!
- Спасибо, дорогая!
Иронии в голосе не слышно? Нет, кажется, обошлось, теперь можно чмокнуть в
щечку и выбираться, здорово все-таки, что я обхожусь без косметики, подумал
Толик, завершив столь несомненным выводом свои социально-психологические
разработки.
До метро он шел пешком: спешить оказалось некуда. Шел и вспоминал, с кем из
ребят виделся за последние полтора года, ведь обязательно же станут они
вспоминать общих знакомых, положено однокашникам после долгой разлуки. А вот
почему полтора года - это уже сложнее, тут Толик ничего не смог бы объяснить,
как-то сам собой возник у него именно такой временной интервал, настолько сам
собой, что Толик и не задумывался даже.
Да, так видел Пашку - собственно, Пал Саныча, случайно и впопыхах. Был он в
дымчатых очках, при "дипломате", с деловитым вдохновением на челе, и настолько
уже походил на молодого преуспевающего ученого, что даже и боязно. Ну,
обменялись книжными новостями: что-где-когда-выходит, - потом телефоны, а потом
Пал Саныч юркнул в кабинет завкафедрой, а Толик пошел дальше по коридору. Он
звонил Пашке дважды, и оба раза Пашки не было дома. Пашка ему так и не позвонил.
А кроме Пашки кто?
Потому что не слишком приятное это получилось воспоминание; собственно,
ничего такого особенного: суета всякая (всяческая, стало быть, суета),
эфемерность и невнятность контактов, встреч и проч. Разумеется, Толик, будучи,
как уже отмечалось, человеком интеллигентным, очень легко преуспел в том, чтобы
и это воспоминание, и иные подобные оказались спрыснуты малой дозой юношеской
ностальгии. Что же, с таким багажом вполне можно встречать Сашку, да, кстати, с
Сашкой-то когда последний раз виделись? Кажется, после университета и не
виделись ни разу...
Впрочем, Сашка оказался вполне узнаваем, и менее всего он напоминал
смущенного выходца из глубинки, даже и странно, что уж до такой степени не
оставили на нем отпечатка тамошние морозы, бытовые трудности и книжный дефицит.
- Пошли, - сказал Сашка, - тут недалеко.
- Ты извини, но Людочка...
- Кто? А, да, извини, я и забыл, что ты женат.
И все. Толик облегченно вздохнул: слава богу, обошлось без разговоров на эту
тему, не стал Сашка вспоминать, что, если б не Людочка, Толик бы тоже оказался в
глубинке, не усомнился, стало быть, в Толиковой чистоте и неиспорченности. Или
просто неохота ему обсуждать семейно-брачные темы.
ДорОгой Сашка рассказал все, что считал нужным: что три года в глухомани
своей (не такой уж глухой) отработал, что на коэффициент тамошний (не такой уж