"П.Шуваев. Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста (Малодостоверная история в словах)" - читать интересную книгу автора

Видимо, на его физиономии так явно отразилось вожделение, что Сашка был
просто вынужден, молвив: "Погодь", - отвернуться к плите и продолжать кулинарную
возню.
- Всё, - сказал он наконец.
И, повернув один за другим оба газовых крана, улыбнулся с видом оператора,
завершившего работу на мощной, сложной и даже, может быть, опасной установке.
- Ясно, - сказал он, - ты ожидал, что я тебя угощу акридами на родниковой
воде. Стипендия была...
Да, сегодня у Сашки было все, чего только могла пожелать его душа, и Сашке
явно было приятно, что жена выгнала Толика именно в такой вот удачный день. Нет,
решил Толик, это уже слишком, это уже гастрономический разврат.
Они предавались разврату, Сашка расспрашивал о семейной жизни, а Толик
разъяснял, что на развод никто не подавал, просто не могли пока успеть, да
Людочка едва ли и хочет, что выписывать его пока не собираются, кажется, уже и
права не имеют, что от работы ему жилье не светит и не может пока светить... Как
ни странно, эта замечательная беседа никоим образом не лишила Толика аппетита.
- А теперь хлопнем, - предложил Сашка.
Они хлопнули знатно, не прошло и получаса, как бутылка оказалась уже пустой
на три четверти.
- Между прочим, этот твой опус меня вдохновил на некоторую пародию. Хочешь
полюбопытствовать? - спросил Сашка.
Толик был настроен благодушно. В конце концов, опус так опус... Можно и
полюбопытствовать, тем более делать больше было нечего.
Они стояли на холме, ожидая чего-то, хотя ждать - они знали - было
бессмысленно. И опасно было ждать, потому что солнце ярко освещало землю и море
- гавань, полную кораблей, город, полный воителей, великий город, горделивый,
грозный и развращенный. И сверкали под лучами величественного,
царственно-прекрасного, благодетельного солнца их крылья - огромные уродливые
матово-беловатые массы, угрюмо нависавшие над землей и над морем. Мерно
раскачивались они под ударами несильного ветра, и мастеру казалось, что дыхание
этих чудовищ незримой смертью по капле выливается на траву, и даже тень от них,
казалось ему, была более густая и сизая. Эти неуклюжие гиганты были совершенно
неуместны здесь и сейчас, они были просто невозможны днем, под ярким солнцем, на
берегу винноцветного моря.
- Смешно, правда? - сказал его спутник. - Это крылья.
- Да, - ответил мастер, - крылья.
Ему не было смешно, потому что это слишком мало напоминало крылья,
прекрасные белоснежные крылья, обладание которыми только и может дать смертному
право вознестись в обитель богов, ибо прекрасное божественно и вечно.
- И обалдеет же царь, если увидит!
- Лучше бы не видел, - ответил мастер.
Этот миг не принес ему радости - прекрасный, великий миг, когда они готовы
были уже совершить то, чего не совершал никто из людей. Только приятно было
сознавать, что спустя несколько минут никакой царь, даже самый великий на свете,
- никто на свете не сможет уже им помешать. Свобода, безусловно, есть высшее
благо, к коему надлежит стремиться, используя любые средства. Средства казались
ему грубыми, непристойными, кощунственными. Как клятвопреступление.
- Это кощунство, - тихо сказал он.
- Это жизнь, - ответил его спутник. - А кощунства на свете вообще не бывает.
Ну, как великих царей.