"П.Шуваев. Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста (Малодостоверная история в словах)" - читать интересную книгу автора

дозой алкоголя временно приведен в чувство, маленький же, напротив, расположен
был лишь невиннейшим образом завалиться спать. Серега продолжал свою
ковроткаческую деятельность, результатом коей, вне всякого сомнения, должен был
явиться изумительный гобелен с оленями, лебедями и дебелой девкой над синью вод.
Нинка пила, слушала и смотрела на Серегу. А сам Толик... Ну что ж, сидел Толик,
наблюдал, занимался интроспекцией и в конце концов пришел к выводу, что уже пьян
и что продолжать нет ни малейшего желания. Поскольку же не пить было неприлично,
следовало смыться, что Толик после долгих размышлений и сделал. Минут десять,
наверное, длились размышления о том, в какой мере смыться будет прилично, этично
и благопристойно, - длились и все никак не могли увенчаться хоть каким-то
результатом, пока Толик не понял, что просто непонятно зачем тянет время.
Никто, по счастью, не заметил, что он взял из тумбочки пачку чая и бутылку
со спиртом. Чай-то ладно, а за спирт могло по пьяной лавочке и достаться, пусть
он даже технический и выдан был именно Толику именно для спиртовки. Вода была в
колодце, и Толик в изрядной мере протрезвел, пока возился с ведром и воротом.
В лаборатории было пусто, темно и приятно. Толик включил скудную желтую
лампочку и прошелся по комнате. Было вокруг трезвенно, спокойно и
добропорядочно: стоял бинокуляр, стоял микроскоп, лежали книжки, карандаши,
тетрадки, даже логарифмическая линейка, которой тут вроде и нечего было делать,
тоже была нужна - для интерьера.
Горела спиртовка, грелся чайник, и надо было дождаться кипения. Толик
прошелся по комнате еще раз, подумал и уселся за Серегин бинокуляр - просто так,
он не сразу даже сообразил, почему из всех стульев выбрал именно этот, но потом
все же понял.
Покопавшись в коробках, он отыскал-таки того недоопределенного жучка и сунул
его под бинокуляр. Лампа, к счастью, работала, определитель лежал тут же, на
столе, был он толст и подробен до чрезвычайности. Едва ли в данном случае
требовалась столь душераздирающая доскональность, но Толику хотелось острых
ощущений. И ощущения он получил, потому что пропустил вопрос о тазиках задних
ног и теперь мчался по книге, останавливаясь порой, чтобы посмаковать латынь тех
семейств и родов, к которым жук не принадлежит.
Серега, как Толик и думал, позволил себе бессовестно смухлевать, жук, как
Толик и думал, был знакомый и никакого отношения к Дальнему Востоку, как Толик и
думал, не имел и иметь не мог. За подтасовку результатов исследователей надо
сурово карать, подумал Толик, да уж ладно, обойдемся с Серегой милостиво, когда
соизволит проснуться. Но все равно, негодяй, какой негодяй, подумал Толик.
Чайнику пора было уже и закипеть, но чайник все маялся на спиртовке, поэтому
вполне можно было что-нибудь еще учудить.
Учудить можно было много всякго, и Толик начал с самого простого и
доступного из чудес: зачерпнул каплю воды из какой-то банки с водорослями и
поместил под микроскоп.
Нет, никто и не думает отрицать, что есть особое наслаждение в работе на
пределе разрешения, с иммерсией, разумеется (в начале века писали "иммерзия", а
Нинка говорит "эмерсия"), и все же... Все же Толик полагал, что даже и
десятикратный фазовый объектив дает вполне достаточно пищи для склонного к
сомнительным спекуляциям ума. Он настроил микроскоп тщательно и подробно...
Мечется по полю всякая мелочь (Толик не удержался, прибавил увеличение -
нет, просто прелесть, что за зверушки). Сидят сувойки, весело фильтруют, такие
аккуратные и довольные собой, что прямо завидно становится. Гуляет всякая
мелкобродячая инфузория, ну, этих подробно не рассмотришь, пока живы, а вот это