"Есико Сибаки. Могила Ван Гога (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

невидимая глазу, красная линия. Так он ощущает мир. Мне кажется, он жил и
видел картины, совпадавшие с природой - той, что оставалась после того, как
было написано все, что можно было написать.
За словами мэтра Курэда ощущалось столько подлинного тепла, что
доверительное спокойствие их беседы не было разрушено. И Масако
почувствовала облегчение.
- И меня заинтересовала одна картина. Там изображена церковь. Холст
десятого номера, но написано очень густо; присмотришься, и кажется, что
церковь стоит словно башня смерти. Художник как будто беседует с мертвым или
святым. Я-то ничего не понимаю в искусстве и всегда считала, что в картине
должна быть некая красота. Мне просто непонятно произведение, которое
способно лишь поражать и подавлять. Нобуо заглянул мне через плечо и
говорит: "Какая мрачная картина". И тут все во мне восстало. Как бы там ни
было, а я бы не хотела, чтобы сын так говорил. "Всмотрись - и она на глазах
будет становиться все красивее!" - воскликнула я, и так оно и вышло! На
следующий день, взглянув на нее при солнечном свете, я увидела, как
высветлилось черное и серое. И вот смотрела с тех пор каждый день, и картина
делалась мне все ближе, она словно заговорила со мной. Ну, это уж только
мое - разговор с картиной. Я, собственно, и не предполагала, что Ябуки так
разительно переменился.
- Это прекрасно, что жена Ябуки-куна его поняла. А уж примет его
публика или нет - это следующий вопрос.
- Если в картине есть что-нибудь зловещее, непостижимое, ее могут не
понять. Может быть, эти картины и не шедевры. Но я их хорошо понимаю. Сын
говорит: "Вот и съезди, посмотри, что это за места, куда близкий тебе
человек хотел вернуться и где он так хотел работать". Взял все хлопоты па
себя и проводил меня в дорогу.
- Завтра я покажу вам окрестности Уазы, столь дорогие для Ябуки. Мы с
женой давно там не были и поедем с радостью. Многие туристы думают, что
Париж - это Елисейские поля и Сент-Оноре, а сделаешь шаг за город - и такие
сельские просторы, просто чудо.
Хозяйка приготовила угощение, и они втроем пообедали за столиком,
откуда был виден внутренний двор. Глядя на супругов Курэда, привыкших жить
во Франции, легко и привычно поедающих устриц, держа в руке кусок хлеба, она
невольно подумала о том, каково было Ябуки приходить к этому теплому
семейному очагу. Однако, наверно, скоро и ей будет невесело, когда сын
отделится от нее.
- Ведь вы, наверно, впервые в Париже? Надо бы вас и по городу поводить.
- Так и сделаем, - кивнул мэтр Курэда. - Ябуки любил и предместья.
Увидел, как я написал канал, и говорит:
"Какое безобразие, что ты сделал это раньше меня". Он очень реки любил.
- Он рассказывал, как гулял в жаркий день вдоль канала, шел все ближе и
ближе к воде, наконец снял носки и пошел шлепать босиком.
- Это было во время празднования Четырнадцатого июля. Дни стояли
жаркие. Вообще лето было необычное.
- Как-то Ябуки-сан пришел к нам внезапно и спрашивает: "Умеете,
хозяюшка, делать желе на агар-агаре?" И научил меня, как его готовить. Но у
меня агар-агара не оказалось, и я в конце концов состряпала ему взамен
маринад из бобовой лапши. Что он ни скажет, на него невозможно было
рассердиться - такой уж был человек.