"Иван Иванович Сибирцев. Отцовская скрипка в футляре " - читать интересную книгу автора

себя: полковник Макеев командировал его сюда не для реверансов и
комплиментов. Да и нельзя не признать, что в данном деле Стуков все-таки
проявил себя не безупречно. Двинулся было правильным путем, да пошел на
компромисс с самим собой и замер, остановился на полдороге... Денис вздохнул
и проговорил с мягким укором:
- В материалах экспертизы сформулированы три возможных причины гибели
Селянина: удар по его голове твердым тупым предметом, травма от выступающих
частей движущейся автомашины и, наконец, повреждение головы, полученное при
ударе о дорожный грунт в результате падения... Вы же, Василий Николаевич,
справедливо сняв обвинение с Касаткина, почему-то напрочь исключили
возможность умышленного удара Селянина по голове преступником и возможность
наезда на него автомашины не Касаткина, а другой, которую видел с крыльца
слесарки ДОЗа свидетель Яблоков, кстати, почему-то так и не допрошенный
вами. А избрали из возможных трех вариантов наиболее простой и, простите
меня, легкий для завершения следствия - вариант падения погибшего на дорогу.
Стуков, воспрявший было и даже как бы помолодевший от ободряющих слов
Щербакова, снова поник, отвернулся к окну, невидяще уставился на заснеженную
улицу.
- Прочитал, значит, не так... - наконец сказал он сварливо. - Не было
вас на мою беду рядом консультантом.
- Да если б только на вашу, - с обычным холодком в голосе подчеркнул
Щербаков. - На вашу, на беду то есть. Общая наша беда в том, что Юрий
Селянин два года как мертв, а причины его гибели, увы, не ясны совершенно.
Его отец, несмотря на угрозы в ваш адрес, спохватился поздненько и подал
жалобу в УВД лишь месяц назад.
Стуков, отдуваясь, как после парной бани, не преминул уколоть:
- Я вижу, что в отличие от меня, грешного, вас, товарищ Щербаков, более
всего устраивает первая версия - умышленный удар по голове Селянина
неизвестным злодеем. Я разумею: для вашей следовательской репутации
раскрытие такого дела, да еще два года спустя, куда как престижно. Да только
такого не может быть. Я тридцать пять лет в этом районе в нашей службе и
могу заявить официально: примерно четверть века уже не было у нас в районе
умышленных убийств. Бытовые, в пьяных драках, случаются. А от умышленных,
как говорят, бог милует... Кто и за что станет убивать парня, за которым не
значится ни доблестей особых, ни пороков. На грабеж, согласитесь, не похоже.
Даже зарплата, которую он получил в тот день, оказалась при нем. Из
ревности? Так вроде бы ревновать не к кому... - Стуков уже победоносно
посмотрел на собеседника и продолжал увереннее: - Какую же я, Денис
Евгеньевич, версию должен был принять, когда весьма и весьма уважаемый в
наших краях хозяйственный деятель Федор Иннокентьевич Чумаков, допрошенный
мною в качестве свидетеля, и еще добрый десяток совершенно объективных людей
в один голос показали, а экспертиза подтвердила, что покойный незадолго до
своей гибели находился в тяжелой степени опьянения и даже учинил дебош в
вечернем кафе, прерванный Чумаковым.
- Однако свидетель Яблоков, который писал свои жалобы независимо от
Селянина, трактует эти события по-иному.
- А, что там Яблоков!.. - с раздражением отмахнулся от слов Щербакова
Стуков, словно бы отпихнул от себя настырного свидетеля. - Я уже докладывал
вам про районные условия. И расстояния здесь невелики, и отношения между
жителями весьма близкие. Яблоков родственник Касаткину и Селянину. Вот вам и