"Иван Иванович Сибирцев. Отцовская скрипка в футляре " - читать интересную книгу автора

объективные свидетели.
И то ли сердце его вдруг приоткрылось справедливым укорам Щербакова, то
ли зашевелилась в нем следовательская совесть, которой он гордился и за
которую больше всего ценили Стукова начальники и коллеги, но вспомнилось...
Кузьма Филиппович Яблоков, непривычно раскрасневшийся, почти яростный,
чуть не с кулаками подступал к столу Стукова:
- Неправое дело сотворил ты, Василий Николаевич, уважаемый товарищ
капитан Стуков! Воистину, как в старину говорили: "Когда бог захочет
наказать, то прежде всего отымет у человека разум!". Вот сейчас ты и не по
разуму и не по совести своей поступил. Попомни меня: каяться еще будешь за
то, что прикрыл следствие о гибели Юрия Селянина...
Стуков, слегка опешив от такого натиска, сказал оскорбленно:
- Я не "прикрыл следствие", а прекратил дело на основании авторитетного
заключения областных судмедэкспертов.
- Авторитетного... Почему же ты меня на следствие на свое из
командировки, из Хребтовска, не вызвал? Ведь всем известно: я последним
встречался и разговаривал с Юрием Селяниным. И поклясться могу: шел он
твердо, не качался, не падал. Так ответь ты мне: с чего бы это ему лечь
посередь дороги? И другую автомашину с крыльца дежурки я видел, навстречу
Юрию неслась она. Как же можно следствие закрыть, не удостоверившись, что не
та машина Юрия сбила?
А он, Стуков, сказал твердо:
- Зачем же мне тебя, товарищ Яблоков, надо было из командировки
вызывать? Кидать на ветер государственные деньги, когда двадцать человек
видели и подтвердили и сам Касаткин признался, что наехал он на лежавшего на
дороге Юрия Селянина.
- Вот именно, что лежавшего, - запальчиво возразил Яблоков. - А с чего
бы лечь ему на дорогу? Не задал ты ни себе, ни другим этот вопрос.
- То-то и есть, что задал, - победоносно усмехнулся Стуков. - Самому
Федору Иннокентьевичу Чумакову. Он ведь тоже видел твоего родственничка
незадолго до его гибели. Пьян в стельку был твой Юрий Селянин. Вот и весь
ответ.
- А мне на свои глаза свидетелей не надо! Не мог он свалиться на
дорогу. Рабочее честное слово даю тебе: хоть и уважаю тебя, а писать на тебя
буду до самой Москвы. Пока не добьюсь, чтоб следствие провели по всей форме
и выслушали меня тоже.
Денис, снова удивляясь многоликости этого человека и с трудом сдерживая
закипавшее в нем раздражение, сказал:
- Я обещаю вам опираться только на факты и прошу вас, по долгу службы,
помочь мне в этом.
- Что же, буду помогать в меру сил и со всем старанием, согласно
дисциплине. Но душевно принять и одобрить ваше доследование, виноват, не
могу. Дело, которое вы прибыли вершить, по моему понятию, пробороздит душу
не одного человека, породит нежелательные суждения среди граждан о местных
правоохранительных органах.
- Об органах?! - жестко спросил Щербаков. - Или конкретно о следователе
капитане Стукове?
- Правильно. И о Стукове тоже. Я себя от нашей службы не отделяю. Меня
критикуют - службе урон. Однако позвольте договорить... Однобокая, говорите,
истина? Может, и так. Мне спорить не приходится. Поскольку я мотивировал ее