"Андрей Сидоренко. Заяабари (походный роман)" - читать интересную книгу автора

Петя ввел меня в круг яхт-клубовской братвы и позволил трудиться в их
мастерской, где было все необходимое, включая фрезерный станок.
Даже на первый взгляд работы было невпроворот, а в процессе труда ее
оказалось еще больше. Я старался не думать о всей работе целиком, чтобы не
испугаться. Зарядился терпением и вооружился любовью к производству,
осознавая прелесть постройки плавсредсва собственными руками. Для меня это
было непросто, потому что я не практический человек и за свою сознательную
жизнь не произвел на свет никакой вещи, а всегда пользовался чужими. Раньше
мне приходилось участвовать в производственных процессах, где требовалось
напрягать силу-волю, но там не рождались на свет полезные предметы. Я
сосредоточился на бестолковости своей жизни и убедил себя довести
материализацию идеи до конца, не щадя живота своего. Преисполнившись
энтузиазмом, начал пилить, точить и фрезеровать железяки с утра до вечера
без перекуров и перерыва на обед.
На территории яхт-клуба красовалась здоровенная яхта, на которую я
смотрел как на недоступное счастье и никак не мог уяснить поведение ее
хозяина, живущего в далекой Москве. Как можно спокойно жить, владея кораблем
с неограниченным районом плавания, и не отправиться в кругосветное
путешествие? Я бы даже и не задумался - бросил все и укатил в дальние
страны. Каждый день перед тем, как встать к станку, я должен был пройти мимо
яхты, и каждый раз сердце мое екало.
День шел за днем, и дело потихоньку продвигалось. Смастерил каркас и
сделал весельную систему в первом приближении. Пришло время водных
испытаний, которые решил провести в рабочем режиме без тени торжественности
и предрассудков.
Предупреждали меня яхтсмены, что любое касание воды лодкой считается
как спуск на воду, а это событие первостепенной важности. Игнорирование
традиционного морского ритуала может привести к нехорошим последствиям. Я
был не против, но торжественность момента решил перенести на потом, когда
лодка будет готова к генеральному спуску. Однако в божественной области мое
намерение в зачет не пошло, и первое плавание закончилось катастрофой:
утонуло весло. Оно было железное и погрузилось в морскую пучину с легкостью
топора.
"Ерунда, - подумал я, - сейчас достану".
Кое-как добрался до берега, попросил у яхтклубовцев акваланг,
гидрокостюм и занырнул в студеные весенние воды Черного моря. Гидрокостюмчик
пришелся не в пору, и холод завладевал моей плотью все сильней. Начался
шторм, вода стала мутной. Я не плавал, а лазал на четвереньках по дну и
наощупь пытался обнаружить весло, но тщетно. Высосал последние литры воздуха
из баллона и ни с чем выплыл на поверхность. Теперь больше никогда не буду
нарушать морские традиции.
Мастерить конструкцию приходилось из разного случайного хлама. Лопасти
для весел, например, сделал из старого перекореженного противня, который
валялся на свалке в лесу. Железяка, похоже, побывала под гусеничным
трактором. Сделать на ней ровную поверхность было тяжко, но я справился.
Пришла весна, и крымская природа начала благоухать. Небо, горы и море
переглянулись в недоумении и приготовились к изменению климата. Девицы
начали щеголять по набережной с голыми коленками. Вороны на городской свалке
резвились вовсю. Суровая капиталистическая действительность не могла
справиться с законами природы и отступала под действием радостных выражений