"Андрей Сидоренко. Заяабари (походный роман)" - читать интересную книгу автора

не соберу лодку и не буду готов отвалить. У него там была изба, что-то вроде
дачи.
От Иркутска до Листвянки недалеко - час езды. Проехали мимо музея
сибирского деревянного зодчества. Вовнутрь не зашли, а просто пронеслись
мимо. Но иркутяне успели-таки на ходу возгордиться памятниками старины,
которые представляли из себя деревянные строения разного назначения
расположенные на одной территории, обнесенной забором, и создавали издали
впечатление продукции кружка юных дровосеков при местной лесопилке.
Проносясь мимо на большой автомобильной скорости я не успел подумать
по-другому. Сибиряки же так не думали - они знали больше, но тогда мне было
не до ахов по поводу произведений топорной работы. Я думал о том, как
уцелеть в глуши среди дикого зверья. Цивилизация отдалялась от меня, и я
мысленно прощался с ней навсегда не то чтобы серьезно, а так, на всякий
случай.
Справа протекала река Ангара, совсем не такая, как представлял ее на
основании политической карты Советского Союза. Ангара оказалась очень
могучей рекой и несла воды непривычно для европейца много и быстро. Я привык
к крымским речкам, которые можно перепрыгнуть или переплюнуть. Наличие
небольшого количества воды было понятно для сознания вполне: где-то что-то
подтаивало малость и подтекало, образуя речку. Но откуда берется столько
воды сразу, как в Ангаре, сознание крымчанина воспринимать отказывалось. Мое
тело казалось незначительным природным образованием по сравнению с
водостоком мощной речищи. Факт впечатлял.
Реки удивительны тем, что вода в них движется, отчего в человеке
возникают необычные и специальные чувства, особенно когда воды много и она
быстрая.
Я не отношусь к типу людей, которые гордятся своим героическим прошлым.
Мои путешествия по морям и океанам не заставляют меня смотреть неуважительно
на водоем другой природы и меньшего размера. В природном факте я вижу только
прелесть его неповторимой особенности и не вспоминаю об океане, когда
нахожусь в другом месте. Я зауважал Ангару как непонятный для меня природный
объект. Непонятный, потому что у меня возникло от встречи с ним только
первое поверхностное впечатление. А чтобы понять реку, надо посвятить ей
часть своей жизни.
Я смотрел на реку, как на тигра, как на что-то дикое и недоступное.
Байкал таким не казался - я собирался с ним жить.
Въехали в Листвянку. Поселочек невелик и растянут вдоль берега залива.
Домишки ютятся по падям между лесистыми сопками. Я приготовился к встрече с
затрапезностью и грязюкой сибирского захолустья. Этого не понадобилось:
поселочек был чистенький и имел на редкость приветливый и душевный вид. Избы
из лиственницы бросались в глаза, создавая особенное и приятное настроение.
Лиственница - удивительное дерево, она придает строению чистоплотность и
дарит ее обитателям легкость дыхания.
У Валеры с дачей происходят одни недоразумения и крушение надежд. Сам
появляется здесь редко и на вопрос, зачем ему дача, ответить толком не
может, а только мучается догадками и воспоминаниями. Строение он сдал своим
знакомым задаром в надежде, что те отстроят баню во время проживания. Но
знакомые отжили положенный срок, а баню не построили. Валера стоял во дворе
своего домовладения, смотрел не моргая в пространство перед собой и чесал
затылок. Я пристроился и начал соучаствовать.