"Андрей Сидоренко. Заяабари (походный роман)" - читать интересную книгу автора

Выгрузив вещи, мы начали куролесить по поселку в поисках знакомых,
чтобы сообща обрадоваться жизни, лету и наличию Байкала поблизости. Знакомых
оказалась тьма.
Нас собралось человек 10 за одним столом. Я был незнакомый и поэтому в
основном сидел и молчал. Говорить было кому. Местные отличались от горожан
спокойным нравом и еще более широко открытыми глазами при взгляде в упор.
Иркутяне по инерции были озабочены городом и не могли расслабиться
полностью. Мысли их частично находились в уюте благоустроенных квартир.
Обитатели деревни благоустроенных квартир вдали не имели и поэтому
чувствовали себя посвободней. Компания сидела тесно сплоченным дружным
коллективом и производила внутри помещения атмосферу радости и любви. Я
погрузился в эту атмосферу, и во мне начали просыпаться давно забытые
чувства, порождаемые присутствием правильных людей, которых последний раз
видел, трудясь и живя на Сахалине во времена своей молодости.
Люди везде разные, но, безусловно, существует что-то общее для тех, кто
живет в одном месте. Это своего рода душевная суть объединенного
существования. Она питается настроением и духом сожителей, а также питает
все вокруг тем, что имеет. Так рождается и существует дух сообщества. Дух
жителей Листвянки - это дух братства и товарищества. Но все-таки это не
север, где люди сплачиваются больше от того, что они все вместе оказались в
большой дыре. Там, в коллективе, в основном производится атмосфера печали и
тоски от удаленности и заброшенности, и только потом на основе этого
возникают те особенности поведения, которые характерны для северян. Здесь
все по-другому: это не север и не островная земля и нет необходимости в
понятии "материк". Народ живет коренным образом, поэтому объединяет его не
удаленность от цивилизации, а что-то другое, местное байкальское.
Капитализм, конечно, оказал влияние на быт и нравы жителей, но не
настолько, чтобы разрушить чудесные особенности духа местного товарищества.
В российской буржуазной Европе сейчас отношения между людьми настолько
изменились, что, кажется, ничего хорошего на корню не осталось и нет в живых
того образца, с которого можно будет со временем начать возрождение нации.
Очень похоже на то, что российский генофонд сохранился только здесь, в
Сибири. Об этом можно догадаться по открытым взглядам жителей глубинки.
Именно они, эти жители сибирских захолустий, являются носителями духа нации,
того, чего не приобрести за деньги и не восстановить так просто, если
однажды растерять.
Разговоры наши застольные были всякие, но, в основном, радостные.
Заговорили о клещах, для которых сейчас был самый сезон. Оказалось, что двое
из присутствующих переболели энцефалитом, и что самое поразительное, так это
то, что ни у кого не было прививки. Удивляюсь беспечному отношению сибиряков
к страшной болезни: ее воспринимали чуть ли не как насморк.
Вышел на воздух ощутить байкальский простор и увидел местное население
в количестве трех человек, которые в честь лета и воскресенья устроили
праздник. Местность, где разыгрался праздник, представляла из себя косогор,
наверху которого сидели мужик с бабой и горланили песни под гармонь. Напевы
были старинные и соответствовали местной природе. Третий участник торжества
карабкался по косогору вверх, пытаясь достигнуть высшей точки и влиться в
коллектив. Желание его было велико, и я его понимал, потому как сам был не
прочь присоединиться к певунам.
На косогоре была неровность в виде крутяка, который обязательно надо