"Дмитрий Силлов. Злой город " - читать интересную книгу автора

всякий случай готовясь прикрыться руками. А все ж любопытство пересилило. -
А это, дядя Иван, только вот непонятно - где есть здесь закон Божий? Воля
родительская - это ж и есть закон?
Иван грохнул кулачищем в косяк, подмастерье мысленно перекрестился.
- Дурень! - взревел кузнец. - Совесть человеческая - это и есть закон
Божий! И когда супротив совести за серебряную гривну родную дочь отдают...
Э, да что там! Пошли, хватит лясы точить, работа не ждет!
Кузнец повернулся, впихнул подмастерье обратно в кузню, вошел следом и
громко хлопнул дверью так, что со стрехи на крыльцо посыпалась труха и шумно
взлетела с резного конька крыши сонная ворона, оглашая улицу дурным
возмущенным криком.

* * *

Тусклый свет едва пробивался в окно, затянутое мутным бычьим пузырем.
Но весеннее солнце хоть и не жаркое, но упорное. Не теплом, а упрямством
перебарывает весна суровую зиму, которая хошь не хошь, а вынуждена отступать
в далекие северные земли под давлением набирающего силу древнего Ярилы*.
______________
* Ярило - древнеславянский бог солнца и плодородия.

Настойчивый лучик все ж таки пробился сквозь муть пузыря и, добравшись
до большого камня, вделанного в массивное золотое кольцо, заиграл,
преломляясь в гранях и обретая утраченную силу.
Кольцо было надето на толстый волосатый палец, который вкупе с такими
же волосатыми соседями составлял десницу* уважаемого в городе купца Семена
Васильевича, который нынче соизволил посетить дом городского воеводы и
покуда сидел в горнице за пустым столом, дожидаясь хозяина. Время от времени
купец как бы невзначай поворачивал десницу и так и эдак, любуясь игрой камня
и ухмыляясь при этом в бороду каким-то своим донельзя приятным мыслям.
______________
* Десница - правая рука (старорусск.).

Хлопнули ворота, процокали по двору конские копыта. Гость хмыкнул
довольно - и тут же придал лицу усталое выражение крайне занятого человека,
оторвавшегося от дел величайшей важности ради незначительной безделицы.
Хозяин долго ждать себя не заставил. Скрипнули пару раз ступени,
принимая тяжесть мощного тела, и, пригнувшись слегка, дабы не задеть дверной
косяк шеломом, в горницу вошел воевода. Прищурился, словно попав с улицы в
темень, не узнавая гостя и давая тому возможность поприветствовать хозяина
первым. Однако гость особо не торопился с поклонами, а тоже прищурился,
будто со свету, хлынувшему в горницу из-за распахнутой двери, после чего
неторопливо приподнялся с лавки и, выждав время, когда и хозяину уж пора бы
распознать, кто перед ним, отвесил поклон с воеводой одновременно.
- Здрав будь, Федор Савельевич, воевода козельский, рад видеть тебя в
силе и здравии, - проговорил медленно и степенно Семен Васильевич голосом, в
котором радости особо не чувствовалось. - Чтой-то не признал я тебя сразу в
шеломе.
- И тебе поздорову, купец тороватый, - ответил воевода, снимая шлем и
отворачиваясь к оружейной стойке. Так что произнося последние слова