"Дэниел Сильва. Исповедник ("Габриель Аллон" #3)" - читать интересную книгу автора

бюллетени были опущены в неро, специальный сосуд для сожжения, некоторые из
участников конклава заметили, что их собрат из Венеции молится.
В тот вечер Лукчези вежливо, но твердо отклонил предложение группы
кардиналов пообедать с ними и удалился в отведенную ему комнату в дормитории
Святой Марты, где предался молитвам и размышлениям. Он хорошо знал правила
работы конклава и представлял, что будет дальше. Подобно Христу в
Гефсиманском саду, Лукчези умолял Господа избавить его от непосильной ноши -
избрать кого-то другого.
Но на следующее утро число его сторонников увеличилось, приближаясь к
двум третям большинства, необходимым для избрания папы. При следующем
голосовании, состоявшемся перед обеденным перерывом, Лукчези недостало лишь
десяти голосов. Слишком взволнованный, чтобы принимать пищу, он снова
уединился в своей комнате, обратившись к Богу перед тем, как вернуться в
священную палату Сикстинской часовни для участия в голосовании, которое, в
чем у него не было сомнений, вознесет его на престол Святого Петра. Молча и
сосредоточенно наблюдал Лукчези за тем, как кардиналы один за другим
опускают сложенные вдвое листки в золотой потир, служащий урной для
голосования, и произносят слова торжественной клятвы: "Призываю в свидетели
Господа нашего Иисуса Христа, что отдаю голос свой за того, кого полагаю
достойным пред Богом". Бюллетени проверили и перепроверили, а затем был
объявлен результат. За Лукчези отдали голоса сто пятнадцать участников
конклава. Подошедший camerlengo[4] задал ему тот же вопрос, на который
отвечали сотни новоизбранных пап:
- Принимаешь ли ты свое каноническое избрание верховным понтификом?
Последовала долгая пауза, вызвавшая немалое напряжение в палате, и
затем Пьетро Лукчези ответил:
- Плечи мои недостаточно широки, чтобы нести доверенную вами ношу, но я
постараюсь, полагаясь на помощь Христа Спасителя. Accepto.[5]
- Какое имя ты желаешь принять?
- Павел Седьмой, - ответил Лукчези.
Кардиналы потянулись к новоизбранному папе, чтобы обнять его и заверить
в верности и преданности. Потом Лукчези препроводили в красную палату,
известную как camera lacrimatoria, "комната плача", где на несколько минут
оставили одного, прежде чем отвести для примерки сутаны, пошивом которых для
пап занимаются братья Гаммарелли, портные понтифика. Из трех готовых Лукчези
выбрал самую маленькую, но все равно выглядел в ней мальчиком, надевшим
отцовскую рубаху, а когда вышел на огромную лоджию собора Святого Петра,
чтобы поприветствовать Рим и мир, голова его едва виднелась над балюстрадой.
Кто-то из швейцарских гвардейцев принес скамеечку, и ошеломленная толпа
собравшихся на площади загудела. Едва не лишившийся дара речи комментатор
итальянского телевидения назвал новоявленного папу "Пьетро Невероятным".
Кардинал Марко Бриндизи, глава сторонников жесткой линии, в частном
разговоре окрестил его папой Случайным I.
Ватиканисты единодушно заявили, что ничего другого от разделенного
конклава ожидать и не стоило. Пьетро Лукчези был компромиссной фигурой.
Выданный новому папе мандат не давал ему права предпринимать далеко идущие
инициативы. Битва задушу и сердце церкви, утверждали специалисты, отложена
на будущее.
Но католические реакционеры отнеслись к избранию Лукчези без подобного
благодушия. Воинственному крылу новый папа напоминал другого венецианца,