"Дэниел Сильва. Исповедник ("Габриель Аллон" #3)" - читать интересную книгу автора

Карл Брюннер, командир швейцарских гвардейцев, стал замечать, что
святой отец подолгу простаивает на ватиканских стенах, устремив взгляд за
Тибр, предаваясь тяжелым раздумьям. На протяжении многих лет Брюннер охранял
Поляка и видел, как сильно сказалось на нем бремя папской власти. В
разговоре с сестрой Терезой он сказал, что такова доля каждого папы - нести
на своих плечах тяжкий груз ответственности.
Время от времени даже самые праведные выходят из себя. Уверен, Господь
даст ему силы, чтобы все преодолеть. Мы еще увидим прежнего Пьетро.
Сестра Тереза не разделяла его уверенности. Уж кто-кто, а она хорошо
знала, как сильно не хотел Пьетро Лукчези браться за эту работу. Приехав в
Рим на похороны Иоанна Павла II и для участия в конклаве, которому
предстояло избрать его преемника, тихоголосый и малорослый кардинал из
Венеции даже не входил в расширенный список возможных кандидатов, потому как
явно не обладал качествами, необходимыми главе Римско-католической церкви.
Впрочем, ничто в его поведении и не указывало на стремление занять
Святой престол. Те пятнадцать лет, которые он проработал в Римской курии,
были самыми несчастными в его карьере, и он не испытывал ни малейшего
желания возвращаться в эту деревеньку на Тибре, с ее вечными интригами и
кознями, даже в качестве хозяина и правителя. Лукчези намеревался отдать
свой голос за архиепископа из Буэнос-Айреса, с которым он подружился во
время поездки в Латинскую Америку, и спокойно вернуться в Венецию.
Но не все на конклаве пошло так, как первоначально намечалось. Подобно
своим предшественникам, исполнявшим эту процедуру на протяжении многих
веков, Лукчези и его коллеги, другие князья церкви, общим числом в сто
тридцать человек, торжественной процессией и с пением латинского гимна "Veni
Creator Spiritus" вошли в Сикстинскую капеллу. Они собрались под знаменитой
фреской "Страшный суд" Микеланджело, изображающей души несчастных грешников,
которые поднимаются на небеса, чтобы испытать на себе гнев Господа, и
молитвой призвали Святой Дух направить их выбор. После этого кардиналы
поочередно выступали вперед, и каждый, возложив руку на Священное Писание,
приносил клятву хранить вечное молчание. Затем церемониймейстер скомандовал:
"Extra Omnes" - "Всем выйти", - и конклав начался по-настоящему.
Поляк вовсе не собирался оставлять вопрос об избрании следующего папы
целиком в ведении Святого Духа. Он ввел в коллегию кардиналов тех прелатов,
которые во многом разделяли его взгляды, сторонников жесткой линии,
доктринеров, твердо вознамерившихся любой ценой сохранить строгую церковную
дисциплину и власть Рима. Их кандидатом стал итальянец, креатура Римской
курии, государственный секретарь, кардинал Марко Бриндизи.
Умеренных объединяли другие идеи. Они мечтали о пасторальном папстве и
хотели видеть на троне Святого Петра мягкого и набожного человека, готового
поделиться властью с епископами и ограничить влияние курии, способного
преодолеть границы не только географические, но и конфессиональные, чтобы
заняться излечением язв в разных уголках мира, охваченных войной и
пораженных бедностью. Умеренных устраивал только неевропеец. Они полагали,
что настала очередь папы из страны "третьего мира".
Первое голосование явило безнадежный раскол, и вскоре обе фракции
приступили к поиску пути выхода из создавшегося тупикового положения. При
последнем голосовании первого дня всплыло новое имя. Пьетро Лукчези,
патриарх Венеции, получил пять голосов. Услышав свое пятикратно повторенное
имя, Лукчези опустил глаза и заметно побледнел. А немного погодя, когда