"Роберт Силверберг. Лагерь Хауксбиль" - читать интересную книгу автора

- Я знаю, что дела плохи, но не понимаю, до какой степени. Если это
на самом деле произойдет...
- Так оно и будет. Если компьютер Эда Хауксбилля говорит, что это
случится, то так и будет. Мы называем это Второй Американской Революцией.
Норм Плэйель связан с влиятельными людьми во всех концах страны и
старается предотвратить ее.
Это показалось Барретту нереальным. Он знал, что по всей стране
происходят забастовки, демонстрации протеста, слышал о случаях саботажа.
Ему было известно о существовании многих миллионов безработных, о том, что
с 1976 года доллар более чем в четыре раза упал в цене. Он понимал
сложность международной обстановки. Он видел неразбериху политической
структуры страны, когда исчезли старые партии, а новые раскалывались на
крохотные фракции. И все же ему и всем его знакомым казалось, что через
некоторое время все уладится само собой. А вот у этих людей, похоже, была
преднамеренно пессимистическая точка зрения. Революция? Конец нынешней
конституции?
Джанет протянула ему сигарету. Он взял ее, поблагодарив кивком, и
щелкнул зажигалкой. Они сели рядом, и она прижалась к нему теплым бедром.
Джек был от них далеко, и досада все сильнее проступала на его лице.
Барретту понемногу стало даже казаться, что эта Джанет будет не так уж
плохо выглядеть, если сбросит килограммов двадцать, оденется поприличней,
наденет лифчик, будет почаще умываться, слегка подкрасится... и тогда он
улыбнулся своей собственной нетребовательности, ведь поначалу она
показалась ему просто хрюшкой.
Сидя тихо в углу комнаты, он старался уловить смысл того, что
происходило на собрании. Фокусом его был Хауксбилль и его оппоненты.
Плэйель, по-видимому, руководитель группы, оставался в стороне. Тем не
менее Барретт заметил, что как только разговор уходил слишком далеко в
сторону, Плэйель вмешивался и выправлял положение. Этот человек владел
искусством руководить, и это произвело на него впечатление. А вот все
остальное, что здесь происходило, практически никакого впечатления на него
не произвело.
Все здесь, казалось, были глубоко уверены в том, что страна на плохом
пути, и соглашались с тем, что с Этим Надо Что-то Делать. Но, помимо этой
точки соприкосновения, все было смутным и хаотичным. Они даже не могли
согласовать текст воззвания, которое собирались раздавать перед Белым
домом, не говоря уже о программе спасения конституции. Эти люди были так
же разобщены, как члены школьного шахматного клуба, и в такой же степени
могли повлиять на политическую обстановку. Неужели Бернстейн надеялся, что
он всерьез воспримет их группу? Какова их цель? Каковы методы? Каким бы
политически наивным он ни был, ему, по крайней мере, была ясна истинная
цена этих "пламенных революционеров".
Нудные разговоры длились почти два часа.
Время от времени все же страсти разгорались, но в основном все это
было сплошной скукой: философствование и голое теоретизирование. Барретт
заметил, что Джек Бернстейн, который, безусловно, был самым молодым в
группе, говорил дольше и больше всех, выкрикивал целые каскады словесной
пиротехники и, казалось, находился в родной стихии. Но результат всей
говорильни был невелик. Барретта захватила очевидная преданность Плэйеля
своему делу, несомненная проницательность ума Хауксбилля и явное